«Американский историк Ричард Пайпс вывел очень простой количественный показатель, при достижении которого начинается «взрывное» развитие цивилизации, крутой рост её по экспоненте. Этот показатель таков: одно посеянное зерно должно приносить пять зёрен урожая.
Чтобы понять смысл рассуждений Р. Пайпса, требуются некоторые сельскохозяйственные пояснения.
Урожайность 1:2 (на одно посеянное зерно - два собранных) настолько низка, что неизбежно влечёт за собой голод. Ведь одно из двух убранных зёрен необходимо отложить для будущего посева.
Только при урожайности 1:3 - у российских крестьян она называлась «сам-третей» - народ может достаточно надежно кормить себя. Но крестьянствовать при такой урожайности должны практически все, без остатка. От работы в поле может быть освобождена только небольшая дружина во главе с военным предводителем-князем, которая займётся организацией обороны от внешних врагов и поддержанием внутреннего порядка в мирное время. (Не стоит отождествлять дружины Средневековья с войском; это, скорее, был вооружённый бюрократический аппарат, личная «гвардия» князя или короля; в случае серьёзных боевых действий основную роль играло ополчение, то есть люди, взятые с поля и пастбища).
Итак, сельскохозяйственным трудом, направленным на добывание пищи, при урожайности 1:3 должен заниматься весь народ.
Но ведь человеку нужно не только питаться. Ему ещё надо одеваться, строить себе дом, делать орудия труда и предметы быта. Всем этим при урожайности 1:3 приходилось заниматься самим крестьянам. Элементарная хозяйственная единица традиционного общества - патриархальная семья - сама изготавливала для себя всё необходимое. В этой семье, конечно, было зачаточное разделение труда - между мужчинами и женщинами, старшими и младшими. Но вот специалистов, которые занимались бы только одним видом работ, в такой семье ещё не было.
Каждый крестьянин умел делать всё, выступая «мастером на все руки». Но если бы сделанные им орудия труда или предметы быта оценивал настоящий мастер-специалист, больше «тройки» он бы за них такому «народному умельцу» не поставил. «Двойку» бы, правда, не поставил тоже: всё-таки изготовленные им вещи своему назначению соответствовали. К примеру, самодельный горшок был именно горшком. Никто не мог бы сказать, что это - не горшок. Горшок, конечно. Но уж больно неказистый какой-то...
Крестьянин, который при таком натуральном хозяйстве делал абсолютно всё для себя сам, представлял собой универсально неразвитую личность. Он умел делать всё, но все делал одинаково посредственно.
Разумеется, уже в традиционном обществе с натуральным хозяйством стали появляться такие мастера-самородки, у которых какие-то вещи получались лучше, чем у остальных. Поначалу князь или король делал из них свою средневековую «оборонку»: освобождённые от полевых работ кузнецы, шорники, оружейники поселялись рядом с замком, чтобы обслуживать феодального владыку и его дружину. Затем, по мере повышения пышности двора, к ним добавились ювелиры, сапожники и портные. Даже если плоды их труда превращались князем или королём в экспортный товар, ремесленники все равно обслуживали только феодальную верхушку. Рынок, на который они работали, был крайне узок. А потому и число их было крайне невелико.
Однако урожайность продолжала медленно, но неуклонно возрастать: крестьянство понемногу изобретало лучшие орудия труда и приемы агротехники, а также улучшало формы организации полевых работ. Среди крестьян стали появляться люди зажиточные, которые уже не хотели довольствоваться самодельными предметами труда и быта. И были готовы заплатить за мастерски сделанные вещи излишками своей сельскохозяйственной продукции.
Спрос рождает предложение. Понемногу появляются странствующие ремесленники, предлагающие свои профессиональные услуги в различных селениях. Появляются сельские кузнецы, освобожденные от работы в полях, а также другие «осёдлые» ремесленники.
При урожайности 1:4 этот слой мастеровитого населения становится настолько многочисленным, что его услугами может пользоваться уже не только феодальная аристократия, но и зажиточная часть земледельцев. Начинают возникать первые города, больше похожие, впрочем, на сегодняшние российские «райцентры», поскольку ремесленники, их населяющие, ещё не решаются порвать с сельским хозяйством окончательно: рынок, на котором они могут продать свои изделия, ещё слишком узок и нестабилен.
«Наравне с крестьянами горожане достаточно долго занимались земледелием, обрабатывая поля, которые зачастую кончались за городской оградой; выгоняли они за городские стены и скот попастись на ревниво охраняемых коммунальных пастбищах». (Марк Блок, Феодальное общество. М., «Издательство им. Сабашниковых», 2003 г., с. 348).
Ситуация в корне изменяется, когда урожайность достигает показателя 1:5. Города становятся настоящими городами. Их многочисленное население может кормить себя высокоспециализированным, профессиональным трудом (обычный срок подготовки к нему составлял около 7 лет). Образ жизни, менталитет и культура городов резко отличаются от сельских.
Р. Пайпс пишет: «Можно утверждать, что цивилизация начинается лишь тогда, когда посеянное зерно воспроизводит себя по меньшей мере пятикратно ; именно этот минимум (предполагая отсутствие ввоза продовольствия) определяет, может ли значительная часть населения освободиться от необходимости производить продукты питания и обратиться к другим занятиям. В стране с достаточно низкой урожайностью невозможны высокоразвитая промышленность, торговля и транспорт». Можно добавить: невозможна там и высокоразвитая политическая жизнь». (Ричард Пайпс, Россия при старом режиме, М., «Независимая газета», 1993 г., с. 19).
Когда же в Западной Европе были достигнуты эти показатели урожайности - 1:3, 1:4 и 1:5? Урожай «сам-третей», в удачные годы - «сам-четвёрт» собирался в Западной Европе до второй половины XIII века. Далее начался стремительный рост производительности сельскохозяйственного труда.
«В конце Средних Веков западноевропейская урожайность выросла до «сам-пят», а затем, на протяжении XVI-XVII веков, она продолжала улучшаться и достигла уровня «сам-шест» и «сам-сем». К середине XVII века страны развитого сельского хозяйства (во главе которых шла Англия) регулярно добивались урожайности в «сам-десят». (Ричард Пайпс, Россия при старом режиме, М., «Независимая газета», 1993 г., с. 19)».
Перцев А.В., Почему Европа не Россия (Как был придуман капитализм), М., «Академический проект», 2005 г., с. 219-222.
А. Тойнби. О ТЕРРИТОРИАЛЬНОМ РАСПРОСТРАНЕНИИ КАК КРИТЕРИИ РАЗВИТИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Настоящая глава составлена совместно с ГА. Аванесовой.
Рост цивилизации по своей природе является восходящим движением. Цивилизации развиваются благодаря порыву, который ведет их от вызова через ответ к дальнейшему вызову; от дифференциации через интеграцию и снова к дифференциации. Кумулятивный характер этого движения проявляется как во внутренних, так и во внешних аспектах. В макрокосме рост проявляется как прогрессивное и кумулятивное овладение внешним миром; в микрокосме - как прогрессивная и кумулятивная внутренняя самодетерминация и самоорганизация. Рассмотрим каждое из этих проявлений, полагая, что прогрессивное завоевание внешнего мира подразделяется на завоевание естественной среды и человеческого окружения. Начнем с человеческого окружения.
Является ли экспансия достаточно надежным критерием роста цивилизации, имея в виду, что рост включает не только физическое, но и умственное развитие? Мы убедимся, что ответ будет отрицательным.
Пожалуй, единственным социальным последствием территориальной экспансии можно считать замедление роста, но никак не усиление его. Причем в крайних случаях наблюдается и полная
остановка роста. <...>
[Далее при сравнивании многовековой борьбы древнеегипетской, шумерской и микенской цивилизаций за обладание «ничейными землями», лежавшими на стыке этих цивилизаций, показывается, что по размаху территориальной экспансии Древний Египет не мог сравниться со своими соперниками. Однако по всем остальным критериям древнеегипетская цивилизация не уступала им. Широкое распространение эллинской цивилизации по сравнению с индийской или древнекитайской также не может служить критерием ее превосходства.]
За надломом эллинской цивилизации в Пелопоннесской войне (катастрофа, которую зафиксировал Фукидид) последовал новый взрыв территориальных завоеваний, начатых Александром и превзошедших по своим масштабам раннюю морскую экспансию. В течение двух столетий после первых походов Александра эллинизм распространялся в азиатском ареале, оказывая давление на сирийскую, египетскую, вавилонскую, индийскую цивилизации. А затем еще два века эллинизм расширял свою экспансию уже под эгидой римской власти, захватывая европейские земли варваров. Но для эллинистической цивилизации это были века распада. <...>
Ветвь православно-христианского общества в России обладает сходными историческими чертами. В этом случае также имел место перенос власти из центра, который самобытная православная культура создала в бассейне Днепра в Киеве, в новые области, завоеванные русскими лесными жителями из варварских финских племен в бассейне верхней Волги. Перенос центра тяжести из Киева во Владимир сопровождался социальным надломом... Социальный спад и здесь оказался ценой территориальной экспансии. Однако на этом экспансия не прекратилась, и русский город-государство Великий Новгород сумел распространить влияние русской православной культуры от Балтийского моря до Северного Ледовитого океана. Впоследствии, когда Московское княжество сумело объединить разрозненные русские княжества под единой властью универсального государства (условной датой создания российского универсального государства можно считать 1478 г., когда был покорен Великий Новгород), экспансия русского православного христианства продолжалась с беспримерной интенсивностью и в невиданных масштабах. Московитам потребовалось менее столетия, чтобы распространить свою власть и культуру на Северную Азию. К 1552 г. восточная граница русского мира пролегала в бассейне Волги западнее Казани. К 1638 г. граница была продвинута до Охотского моря. Но и в этом случае территориальная экспансия сопровождалась не ростом, а упадком. (Т. V. С. 91-95).
Комментарии
В работах А. Тойнби подчеркивается условность привязанности цивилизации к определенному географическому пространству. А. Тойнби вводит влияние природной среды и значение пространственного распространения в узкие границы, полагая, что как слишком благоприятные, так и чересчур суровые условия не способствуют проявлению творческого начала, дающего «старт» цивилизации. Тщательно прослеживая территориальные судьбы цивилизаций (их распространение на окружающие территории или отступление), он постоянно подчеркивал, что их основное содержание - в сфере духовной деятельности. Эта концепция получила признание во всех цивилизационных теориях и наиболее сжато была сформулирована так: «Чем выше степень развития цивилизации, тем меньше ее географическая привязанность».
Действительно, территориальное расширение и, следовательно, изменение
прежнего соотношения между ядром и периферией нередко завершается надломом и стагнацией или даже упадком цивилизационной системы. Впрочем, в ряде случаев после кратковременного ослабления культуры/цивилизации возможно и обретение ею нового импульса для развития. Об этом убедительно свидетельствуют процессы «пробуждения Азии», «возрождения» ислама, буддизма или индуизма.
Впрочем, наряду с отрицанием значения территориальной экспансии как критерия цивилизационного роста устойчивым влиянием пользуются и теории, в которых геополитическое расширение воспринимается как критерий могущества цивилизации. Настойчиво утверждается это положение во многих работах западных ученых, хотя сходные тенденции проявляются и в построениях незападных мыслителей.
У. МакНейл. ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ КАК ПРЕОДОЛЕНИЕ ВАРВАРСТВА
Отступление варварства (1700-1850 гг.)
Перевод осуществлен по изд.: McNeil W.U. The Rise of the West: A History of the Human Community. Chicago, 1970. P. 722-724.
Быстрое распространение цивилизации, особенно ее западного варианта, завершилось уменьшением территориального охвата и политического значения более простых обществ. В Старом мире XVIII в. стал периодом решительного крушения политической власти степных народов. Россия и Китай разделили лежащие между ними степные пространства: Китай захватил восточную часть, а России досталась более богатая западная часть (венгерская степь отошла к Австрии). Китайская победа над союзом калмыкских племен в 1757 г. означала финальный этап определенной эры мировой истории, последнюю схватку армий цивилизованных государств с серьезными соперниками из Степи.
К этому времени Россия уже присоединила Украину и нижнее
Поволжье. Далее к востоку Россия установила свой сюзеренитет над казахами через серию договоров, подписанных в разное время между 1730 и 1819 гг., с четырьмя ордами, на которые делился казахский этнос. Этот процесс обошелся без сколько-нибудь серьезных военных столкновений. Судьба калмыков убедила казахов в необходимости договариваться с одной или другой великой аграрной империей Азии - и Россия была ближайшей из двух. Кроме того, уничтожение союза калмыкских племен убедило как Монголию, так и Тибет отказаться от дальнейших попыток сбросить китайский контроль.
Окончательное разрушение варварства и дикости, присущих образу жизни народов Северной и Южной Америки и Океании, произошло только в последней части XIX в. Однако широкий размах продвижения Запада на протяжении XVIII и начала XIX в. означал, что конечное разрушение американо-индийских (Amerindian) и австралийских племенных обществ было лишь вопросом времени. Даже малые острова Тихого океана претерпели глубокий социальный разлад вслед за визитами охотников за китами, торговцев копрой и миссионеров. Тропические леса Южной Америки, юго-восточной Азии и крупных островов юго-западной части Тихого океана обеспечивали более основательные защитные зоны для примитивных обществ; но они оказывались ненадежными, так как охотники за золотом и рабами, пришедшие из цивилизованного мира, проникали в такие убежища вполне свободно, хотя и непостоянно.
К 1850 г. Африка южнее Сахары представляла собой самый крупный варварский резервуар/территорию, оставшуюся в мире; однако и сюда быстро проникали цивилизованные и полуцивилизованные общества. Мусульманские скотоводы и завоеватели продолжали спорадически распространять свой политический контроль вдоль северных окраин Судана от Нигера до Нила и далее к югу за восточно-африканский «Рог». В это же время полуцивилизованные негритянские королевства, расположенные в тропических лесах западной Африки, расширялись и укрепляли свою власть, прежде всего через организацию набегов для захвата рабов и разного рода других форм коммерции с европейскими торговыми пунктами на западном побережье. Европейцы стали устанавливать свой политический контроль с середины века, в основном вдоль побережья и по рекам в глубь континента, однако эти плацдармы были еще невелики по сравнению с территориальными пространствами Африканского континента.
Сходные процессы происходили на севере, западе, востоке и юге Африканского континента. Со всех четырех сторон мусульманские европейские и собственно африканские общества, обладавшие либо превосходящей военно-политической организацией, либо бо-
лее развитой техникой, осаждали африканские племена. Прежняя культура простых человеческих отношений не имела шансов выстоять против таких противников. Только географические препятствия, подкрепленные африканскими тропическими болезнями, и политическое соперничество между европейскими державами способствовали сохранению некоторой степени автономии и культурной независимости африканских варварских и дикарских обществ Тропической Африки вплоть до второй половины XIX в.
Комментарии
Фрагмент из книги влиятельного американского историка У. МакНейла, изданной в 1963 г., свидетельствует о том, что одномерная концепция цивилизационного превосходства сильных политических империй по-прежнему является методологической основой для некоторых современных исследований, несмотря на принципиальную критику этой концепции как в приведенной выше работе А. Тойнби, так и многих других ученых.
В 1990 г. У, МакНейл публикует большую статью «Книга "Подъем Запада" двадцать пять лет спустя»*, в которой подводит итоги обсуждения его книги в научном мире и еще раз раскрывает основной замысел ее. Он признает, что выражаемое в книге видение мировой истории предстает и «как рационализация американской гегемонии в послевоенном мире и как опрокидывание этой ситуации на мировую историю через показ того, что сходные принципы культурного господства и распространения существовали и раньше... Книга "Подъем Запада" идет нога об ногу с "большими батальонами", оценивая историю с точки зрения победителей, т.е. искусных и привилегированных менеджеров, заправляющих общественными делами, не проявляя особой заботы о страданиях жертв исторических перемен. Мы должны использовать наше мастерство, как поступают и все остальные, восхищаться теми, кто отваживался на такие предприятия, и рассматривать человеческую деятельность как достойную восхищения историю успеха, вопреки всем причиненным страданиям».
Подвергнув пересмотру ряд отдельных положений своей книги (относящихся к истории Китая и уровню его достижений в период с? по XV в., характеру культурного плюрализма в исламском обществе и др.), У. МакНейл все же полагает свою концепцию в целом оправданной.
Эта влиятельная историческая концепция в плане собственно теории цивилизаций смыкается с положением о всемирном историческом процессе как постепенном росте и расширении центральной цивилизации, поглощающей шаг за шагом, начиная с античности, все остальные, с перспективой превратиться к 2000 ? в одну глобальную цивилизацию, сосуществующую с окружающей ойкуменой**
Так называемые «варварство и дикость» получили в культурной антропологии полноценный статус «этнических культур». Экспансия различных цивилизаций на территории этих культур несла этим культурам далеко неодинаковую судьбу. В Северной Америке и Австралии эти культуры подверглись тотальному разрушению, однако на многих территориях, вошедших в орбиту различных цивилизаций, они сумели выстоять и сохраниться, проявив способность к «этническому возрождению» в конце XX в.
См.: McNeil W.H. The Rise of the West after Twenty-Five Years//Joiirnal of
World History. 1990. V. 1.№1.
См.: Wilkinson D. Decline Phases in Civilizations, Regions and Oikumenes//
Comparative Civilizations Review. 1995. № 33.
А. Тойнби УСТРОЕНИЕ ИМПЕРИИ
Механизмы имперского устроения могут быть сгруппированы в три блока: 1) средства управления, включающие коммуникации, гарнизоны и колонии, провинции и столицы; 2) средства общения, включающие официальный язык и письменность, правовую систему, денежное обращение, меры измерения и календарь; 3) корпорации, охватывающие армию, гражданскую службу и гражданское общество. (Т. VII. С. 80.)
Комментарии
Сопряженный с общим освещением цивилизационного устроения, анализ А. Тойнби дает содержательную основу для понимания тех организационных, социальных и духовных принципов, на которых основывались империи как «универсальные государства» в разные периоды мировой истории. Конечно, проводимое А. Тойнби разведение цивилизационного и имперского начал приводит его к построению необратимого цикла зарождения - надлома - дезинтеграции цивилизаций, к излишней генерализации принципов имперского устроения и утрате существенных различий в типологии империй. Между тем, как свидетельствуют многие работы по истории и по теории цивилизаций (например, Э. Шилза и Ш. Эйзенштадта), оба принципа сочетаются и взаимодействуют в истории общества, хотя каждый из них имеет свою основу, содержание и динамику.
Э. Шилз. О СООТНОШЕНИИ ЦЕНТРА И ПЕРИФЕРИИ ЦЕННОСТНО-СМЫСЛОВОЙ АСПЕКТ ЯДРА И ПЕРИФЕРИИ
Цитируется по изд.: Шилз Э. Общество и общества: макросоциологический подход/Американская социология: Перспективы, проблемы, методы. М., З, С. 348-359.
Центр, или центральная зона, есть прежде всего феномен царства ценностей и мнений. Это центр порядка символов, ценностей и мнений, который правит обществом. Он окончателен и неизменен. Многие чувствуют эту неизменность, хотя и не могут обосновать ее. Главное в том, что центральная зона активно задействована в формировании в данном обществе понятия священного, которое имеется даже в обществе, не располагающем официальной религией, или являющемся Эпически неоднородным, или выступающем за культурный плюрализм, чли толерантно относящемся к любым идеологическим системам.
[При рассмотрении центральной системы представлений далее обращается внимание прежде всего на широту распространения смыслового ядра культуры среди подавляющего большинства членов того или иного общества. Выделяется также ее оценочно-смысловое содержание, которое связывается с пониманием «священного», абсолютного, глубоко закрепленного в данной культуре, принимаемого на веру. В этом плане в каждый конкретный отрезок исторического периода к смысловому ядру можно отнести достаточно обширный объем традиций, представлений о мире и о человеке, а также общезначимые для данной культуры убеждения, которые пронизывают идеологические, религиозные, политические, этические, эстетические и прочие концепции в указанный период времени.
Следует также подчеркнуть, что к ядерным элементам могут относиться смыслы и ценности, распространенные в разных областях культурной практики (например, в сфере хозяйственной практики, религии, искусства и т.п.), принадлежащие как к интеллектуально-специализированным сферам культуры («большая или письменная» традиция), так и к обыденной сфере, к народной жизни («малая или устная» традиция). Вместе с тем наиболее важными факторами, определяющими формирование ценностно-смыслового ядра культуры/цивилизации, выступают религия, искусство, философия.
Процесс вычленения культурного ядра усложняется, если исследовать не конкретное общество на определенной стадии своего развития, а цивилизацию, которая, как правило, выступает более крупным системным явлением, в состав которого входят разные культуры, региональные сообщества, а порой и страны и которое к тому же рассматривается в исторической динамике, охватывающей масштабные отрезки времени («longue duree», по определению французских историков).
В этом случае было бы ошибочно приравнивать цивилизационное ядро к сумме основных обычаев тех или иных народов, обобщениям их идеологий, философских систем, естественно-научных представлений, религиозных воззрений и т.п. Скорее оно поддерживается преемственностью долговременных, масштабных форм мышления, ценностей, смыслов и символов, присущих данной цивилизации.
В содержательном плане элементы и признаки культуры, приобретающие центральный характер, относятся к базовым областям человеческой жизнедеятельности, способным сохранять и воспроизводить смысловую напряженность, стимулируя людей на культурную активность. К кругу таких областей и жизненных проблем принято относить: -выполнение обычаев, связанных с полом, возрастом, семейными отношениями, любовью и сексом, а также с работой и праздниками; - определенное понимание связи между прошлым и будущим, а также понимание радости, счастья, с одной стороны, печали, несчастья - с другой; - отношение к телу и душе, понимание человеческой жизни и
смерти; религиозность; - определенную трактовку отношений между личностью и кол-
дективом, личностью и обществом, личностью и миром в целом; трактовку своего и чужого; отношение к праву, власти; - принадлежность или лояльность к основному или родственному мировоззрению (система мифов, картина мира, религия, идеология, система ценностей).
раскрытые выше свойства ядра в краткосрочной и долгосрочной исторической перспективе свидетельствуют, что ядерная специфика той или иной культуры/цивилизации может быть реконструирована специалистами лишь путем сложных аналитических операций, в ходе которых выделяется основной духовный комплекс, придающий данному цивилизационному сообществу прочность и индивидуальную неповторимость.
Следует признать, что ядро цивилизации не остается совершенно неизменным; оно не монолитно, хотя и состоит из сверхпрочных в плане исторического воспроизводства элементов. Вызвано это в немалой степени духовной гетерогенностью любого культурного ядра, т.е. наличием в нем достаточно противоречивых, слабо согласующихся между собой частей и элементов. Его составные элементы (мировоззренческие принципы, образцы мышления, стереотипные оценки, жизненные смыслы) интегрировались в ядро в разные периоды времени, не заключая, однако, в себе явных следов конкретных исторических эпох.
Особым случаем в истории цивилизационного синтеза выступает культура с двумя ядерными образованиями или же с неустоявшимся, антиномичным ядром, через которое проходит раскол. Подобная ситуация нередко характерна для имперского сообщества. К числу противоречивых, антиномичных или дихотомных цивилизаций обычно относят российскую и латиноамериканскую.
Духовные и смысловые элементы периферии выходят за пределы ядра культуры/цивилизации. В качестве периферийных могут выступать три класса духовно-оценочных элементов и качеств. Либо это быстропреходящие элементы, относящиеся к оперативному уровню социальной практики, исчезающие из культурного оборота за сравнительно короткие исторические периоды времени (например, за период активной жизни одного-двух поколений). Это могут быть и духовные элементы и качества, которые не приобрели в цивилизации универсального значения, но продолжают функционировать (порой оставаясь глубоко укорененными и действующими длительные промежутки времени) в рамках региональных, этнонациональных, социально-сословных систем. Это могут быть также поисковые, инновационные элементы и качества активности, которые способны со временем перейти в ранг ядерных, хотя в конечном итоге не обязательно таковыми станут.]
Центральная система ценностей не заключает в себе всего объем ценностей и мнений, уважаемых и обсуждаемых в обществе. Существуют подсистемы ценностей, которые присущи разным "Меняющимся частям общества и которые распространены лишь в определенных пределах. Есть такие варианты подсистем, кото-
рые включают в себя защиту одних компонентов большой центральной системы ценностей и вместе с тем полное отторжение других ее компонентов. Таким образом, всегда существует значительный объем неинтегрированных мнений и ценностей, которые принадлежат к ценностным ориентациям субъектов, в качестве которых выступают либо самодостаточные индивидуумы, либо группы, либо области социальной практики.
[В духовном пространстве культуры/цивилизации диада ядро-периферия реализует следующие важнейшие функции: 1. Обеспечивает устойчивость некоторого самобытного начала.
2. Создает единство и структурированность жизнедеятельности разных региональных, социальных и этнонациональных сообществ, а также разных поколений носителей культуры/цивилизации.
3. Обеспечивает преемственность и историческую воспроизводимость огромному по численности, культурно-социальному разнообразию и территориально-пространственным масштабам сообщества людей.]
СОЦИАЛЬНО-ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ АСПЕКТ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ ЦЕНТРОМ И ПЕРИФЕРИЕЙ
[Социально-политическая природа периферии в макросоциальных системах двойственна и подвижна. С одной стороны, периферия подчиняется центру, с другой - она может оказаться в состоянии воздействовать на него, заменить его или же отделиться.]
Периферия состоит из таких слоев, или секторов, общества, которые воспринимают распоряжения и убеждения, вырабатываемые и назначаемые к распространению помимо них (т.е. центром). Периферия слагается из множества сегментов и охватывает обширную сферу вокруг центра. Одни секторы общества более периферийны, другие - менее. Чем более периферийное положение они занимают, тем менее они влиятельны, менее созидательны, менее проникнуты культурой, исходящей из центра, и менее непосредственно охватываются властью центральной институциональной системы. ...Таким образом, большинство населения периферии смотрит на центр как на источник руководящих указаний, инструкций и распоряжений, касающихся поведения, стиля жизни и убеждений.
[Но все это справедливо применительно лишь к одной стороне жизни имперской периферии. Вместе с тем во многих случаях из периферии империи продолжают сохраняться или зарождаются вновь самостоятельные центры. В этом случае социальные силы пе-
пиферии имперского пространства олицетворяют себя не с имперским смысловым горизонтом, а с горизонтом своего специфического существования и своего территориального размещения; периферийные элиты в этом случае пытаются вести себя независимо от проблем центральной элиты и самостоятельно определяют свои проблемы, проявляя свою особость. Подобный дистантный тип отношений между центром и периферией описан следующим образом:]
Этот тип отношений... характеризуется наличием большой дистанции между центром и периферией. ...В обществах этого второго типа периферия преимущественно... лежит за пределами радиуса действия центра. Самые отдаленные от центра окраины периферии остаются вне его досягаемости... Эти отдаленные зоны периферии, в которых, возможно, сосредоточено большинство населения общества, имеют свои собственные относительно независимые центры.
[Можно выделить также промежуточную модель общества, характеризующуюся большой дистанцией между центром и периферией, которая заполняется целой лестницей уровней власти, каждый из которых в известной степени самостоятелен, но признает главенствующую роль большого центра.
Примером таких многоуровневых, асимметричных имперских образований могли бы служить средневековая империя Габсбургов в Австро-Венгрии и Испании, а также Российская держава, имеющие в своей основе полиэтнические и поликонфессиональные основания. Внутреннее политическое и административно-территориальное построение таких империй было многоструктурным, несимметричным, что делало исключительно сложным явлением также имперскую периферию. Каждый сегмент подобной периферии мог сохранять свои самостоятельные центрально-ядерные элементы и признаки. Например, в Российской державе таковыми являлись царства Польское, Грузинское и др., великие княжества Финляндское и Литовское, великое герцогство Курляндское и т.п. Подобные структурно многоуровневые государственные образования могут сохраняться довольно длительные исторические периоды, но они весьма болезненно реагируют на импульсы, сопряженные с динамической реакцией на запросы времени, на необходимость моДернизационных преобразований в целом. Наконец следует выделить общества и государственные структуры, в которых центр и периферия не отстоят далеко друг от друга или совсем не выделены. К таким можно отнести традиционно-архаические, родоплеменные общества (например, африканские). В каком-то важном отношении к такому обществу примыкает древнегреческий полис: люди в основном лично знали друг друга. Хотя в таких обществах правители и отделялись от Управляемых, всех связывало сильное чувство близости, взаимной привязанности.
При всей парадоксальности подобную близость правителей и управляемых, элит и масс, а следовательно, слабую расчлененность ядра
и периферии можно обнаружить и в целом ряде современных «массовых обществ». Современные общества гораздо более сложны и дифференцированы, чем общества традиционные, а тем более архаичные. Поэтому в современном «массовом обществе» близость элит и рядовых граждан не проявляется в ситуациях личного контакта между представителями центра и гражданами периферии. Ощущение приблизительного равенства скорее проявляется через представительные институты, а в конечном счете - через сознание близости, через убеждения в общности существования у всех или большинства членов общества определенных важнейших качества, которые, как предполагается, приблизительно равномерно распределены между ними.]
Цивилизация
Цивилизации
Одним из первых понятие "цивилизация" в научный оборот ввёл философ Адам Фергюсон , который подразумевал под термином стадию в развитии человеческого общества, характеризующуюся существованием общественных классов , а также городов, письменности и других подобных явлений. Предложенная шотландским учёным стадиальная периодизация мировой истории (дикость - варварство - цивилизация) пользовалась поддержкой в научных кругах в конце XVIII - начале XIX века , но с ростом популярности в конце XIX - начале XX века плюрально-циклического подхода к истории, под общим понятием «цивилизации» стали также подразумеваться «локальные цивилизации» .
Появление термина
Попытку установить время появления термина одним из первых предпринял французский историк Люсьен Февр . В своей работе «Цивилизация: эволюция слова и группы идей» учёный пришёл к выводу, что впервые термин в напечатанном виде появляется в работе «Древность, разоблаченная в своих обычаях» () французского инженера Буланже.
| Когда дикий народ становится цивилизованным, ни в коем случае не следует считать акт цивилизаций законченным после того, как народу даны четкие и непререкаемые законы: нужно, чтобы он относился к данному ему законодательству как к продолжающейся цивилизации. |
Однако данная книга увидела свет уже после смерти автора и к тому же не в изначальном варианте, а уже с существенной корректурой , внесённой бароном Гольбахом - известным в ту эпоху автором неологизмов . Авторство Гольбаха кажется Февру ещё более вероятным в свете того, что Буланже в своей работе упомянул термин единожды, Гольбах же неоднократно использовал понятия «цивилизация», «цивилизовать», «цивилизованный» и в своих работах «Система общества» и «Система природы». С этого времени термин входит в научный оборот, а в 1798 году он впервые попадает в «Словарь Академии» .
Швейцарский историк культуры Жан Старобинский в своём исследовании не упоминает ни Буланже, ни Гольбаха. По его мнению, авторство термина «цивилизация» принадлежит Виктору Мирабо и его труду «Друг человечества» () .
Тем не менее оба автора отмечают, что до приобретения термином социально-культурного значения (как стадии культуры, противопоставленной дикости и варварству) оно имело юридическое значение - судебное решение , которое переводит уголовный процесс в разряд процессов гражданских - которое со временем было утрачено.
Такую же эволюцию (от юридического значения к социальному) слово проходило и в Англии, однако там в печатном издании оно появилось спустя пятнадцать лет после публикации книги Мирабо (). Тем не менее обстоятельства упоминания этого слова указывают на то, что слово ещё ранее вошло в обиход, что также объясняет быстроту его дальнейшего распространения. Исследование Бенвениста указывает на то, что появление слова civilization (разница в одной букве) в Великобритании было практически синхронным. В научный оборот его ввёл шотландский философ Адам Фергюсон , автор сочинения «An Essay on the History of Civil Society» (в русс. пер. «Опыт истории гражданского общества») (), где уже на второй странице отметил :
|
Путь от младенчества к зрелости проделывает не только каждый отдельный индивид, но и сам род человеческий, движущийся от дикости к цивилизации. Оригинальный текст (англ.) Not only the individual advances from infancy to manhood, but the species itself from rudeness to civilization. |
И хотя Бенвенист оставил открытым вопрос об авторстве термина, о возможном заимствовании Фергюсоном понятия из французского лексикона или из ранних трудов его коллег, именно шотландский учёный впервые использовал понятие «цивилизация» в теоретической периодизации мировой истории, где противопоставил его дикости и варварству. С этого времени судьба данного термина тесно переплелась с развитием историософской мысли в Европе.
Цивилизация как стадия общественного развития
Периодизация, предложенная Фергюсоном, продолжала пользоваться большой популярностью не только в последней трети XVIII в. но и на протяжении почти всего XIX в. Её плодотворно использовали Льюис Морган («Древнее общество»; ) и Фридрих Энгельс («Происхождение семьи, частной собственности и государства»; ).
Для цивилизации как стадии общественного развития характерно выделение социума из природы и возникновение противоречий между естественными и искусственными факторами развития общества. На данном этапе превалируют социальные факторы жизнедеятельности человека, прогрессирует рационализация мышления. Для этого этапа развития характерно преобладание искусственных производительных сил над естественными .
Также признаки цивилизованности включают в себя: развитие земледелия и ремёсел, классовое общество, наличие государства, городов, торговли, частной собственности и денег, а также монументальное строительство, «достаточно» развитую религию, письменность и т. п . Академик Б. С. Ерасов выделил следующие критерии, отличающие цивилизацию от стадии варварства :
- Система экономических отношений, основанная на разделении труда - горизонтальном (профессиональная и укладная специализация) и вертикальном (социальная стратификация).
- Средства производства (включая живой труд) контролируются правящим классом, который осуществляет централизацию и перераспределение прибавочного продукта , изымаемого у первичных производителей через оброк или налоги, а также через использование рабочей силы для проведения общественных работ.
- Наличие сети обмена, контролируемой профессиональным купечеством или же государством, которая вытесняет прямой обмен продуктов и услуг.
- Политическая структура, в которой доминирует слой общества, концентрирующий в своих руках исполнительные и административные функции. Племенная организация, основанная на происхождении и родстве, замещается властью правящего класса, опирающейся на принуждение; государство, обеспечивающее систему социально-классовых отношений и единство территории, составляет основу цивилизационной политической системы.
Локальные цивилизации и плюрально-циклический взгляд на историю
Изучение локальных цивилизаций
Впервые слово цивилизация было использовано в двух значениях в книге французского писателя и историка Пьера Симона Балланша «Старик и юноша» (). Позже такое же его употребление встречается в книге востоковедов Эжена Бюрнуфа и Христиана Лассена «Очерк о пали» (1826), в работах известного путешественника и исследователя Александра фон Гумбольдта и ряда других мыслителей . Использованию второго значения слова цивилизация поспособствовал французский историк Франсуа Гизо , который неоднократно использовал термин в множественном числе, но тем не менее оставался верен линейно-стадиальной схеме исторического развития .
Жозеф Гобино
Впервые термин локальная цивилизация появился в работе французского философа Шарля Ренувье «Руководство к древней философии» (). Спустя несколько лет свет увидела книга французского писателя и историка Жозефа Гобино «Опыт о неравенстве человеческих рас» (1853-1855), в которой автор выделил 10 цивилизаций, каждая из которых проходит свой собственный путь развития. Возникнув, каждая из них рано или поздно погибает, и западная цивилизация не является исключением. Однако мыслителя совершенно не интересовали культурные, социальные, экономические различия между цивилизациями: его волновало лишь то общее, что было в истории цивилизаций, - возвышение и падение аристократии. Поэтому его историософская концепция имеет косвенное отношение к теории локальных цивилизаций и прямое - к идеологии консерватизма .
Идеи, созвучные работам Гобино, излагал и немецкий историк Генрих Рюккерт , который пришёл к выводу, что история человечества - это не единый процесс, а сумма параллельно протекающих процессов культурно-исторических организмов, которые невозможно расположить на одной линии. Немецкий исследователь впервые обратил внимание на проблему границ цивилизаций, их взаимовлияния, структурных отношений внутри них. Вместе с тем Рюккерт продолжал рассматривать весь мир как объект воздействия Европы, что обусловило наличие в его концепции реликтов иерархического подхода к цивилизациям, отрицание их равноценности и самодостаточности.
Н. Я. Данилевский
Первым на цивилизационные отношения взглянуть через призму не европоцентрического самосознания удалось русскому социологу Николаю Яковлевичу Данилевскому , который в своей книге «Россия и Европа» () противопоставил стареющей европейской цивилизации молодую славянскую. Русский идеолог панславизма указывал, что ни один культурно-исторический тип не может претендовать на то, чтобы считаться более развитым, более высоким, чем остальные. Западная Европа в этом отношении не представляет исключения. Хотя эту мысль философ не выдерживает до конца, порой указывая на превосходство славянских народов над своими западными соседями.
Освальд Шпенглер
Следующим значительным событием в становлении теории локальных цивилизаций стала работа немецкого философа и культуролога Освальда Шпенглера «Закат Европы » (). Неизвестно доподлинно, был ли знаком Шпенглер с работой русского мыслителя, но тем не менее основные концептуальные положения этих учёных сходны во всех важнейших пунктах . Как и Данилевский, решительно отвергая общепринятую условную периодизацию истории на «Древний мир - Средние века - Новое время», Шпенглер выступил сторонником другого взгляда на мировую историю - как на ряд независимых друг от друга культур , проживающих, подобно живым организмам, периоды зарождения, становления и умирания. Как и Данилевский, он выступает с критикой европоцентризма и исходит не из нужд исторического исследования, а из необходимости найти ответы на вопросы, поставленные современным обществом: в теории локальных культур немецкий мыслитель находит объяснение кризису западного общества, которое переживает такой же упадок, который постиг египетскую, античную и другие древние культуры. Книга Шпенглера содержала не так уж много теоретических новаций в сравнении с опубликованными ранее работами Рюккерта и Данилевского, однако она имела шумный успех, поскольку была написана ярким языком, изобиловала фактами и рассуждениями и была опубликована после завершения Первой мировой войны , вызвавшей полное разочарование в западной цивилизации и усилившей кризис европоцентризма .
Гораздо более весомый вклад в изучение локальных цивилизаций внёс английский историк Арнольд Тойнби . В своём 12-томном труде «Постижение истории » (1934-1961 гг.) британский учёный подразделил историю человечества на ряд локальных цивилизаций, имеющие одинаковую внутреннюю схему развития. Появление, становление и упадок цивилизаций характеризовался такими факторами, как внешний Божественный толчок и энергия, вызов и ответ и уход и возвращение. Во взглядах Шпенглера и Тойнби есть много общих черт. Главное же различие состоит в том, что у Шпенглера культуры совершенно обособлены друг от друга. У Тойнби же эти отношения хотя и имеют внешний характер, но составляют часть жизни самих цивилизаций. Для него чрезвычайно важно, что некоторые общества, присоединяясь к другим, обеспечивают тем самым непрерывность исторического процесса .
Российский исследователь Ю. В. Яковец, основываясь на работах Дэниела Белла и Элвина Тоффлера , сформулировал концепцию мировых цивилизаций как определённой ступени «в историческом ритме динамики и генетики общества как целостной системы, в которой взаимно переплетены, дополняя друг друга, материальное и духовное воспроизводство, экономика и политика, социальные отношения и культура» . История человечества в его трактовке представлена как ритмичная смена цивилизационных циклов, продолжительность которых неумолимо сокращается.
| Глобальная цивилизация | Мировые цивилизации | Поколения локальных цивилизаций | Локальные цивилизации |
|---|---|---|---|
| Первый исторический суперцикл (8-е тыс. до н. э. - 1-е тыс. н. э.) | Неолитическая (8-4 тыс. до н. э.) Раннеклассовая (конец 4-го - начало 1-го тыс. до н. э.) |
1-е поколение (конец 4-го - начало 1-го тыс. до н. э.) | Древнеегипетская, шумерская, ассирийская, вавилонская, эллинская, минойская, индийская, китайская |
| Античная (VIII в. до н. э. - V в. н. э.) | 2-е поколение (VIII в. до н. э. - V в. н. э.) | Греко-римская, персидская, финикийская, индийская, китайская, японская, древнеамериканская | |
| Второй исторический суперцикл (VI-XX вв.) | Средневековая (VI-XIV вв.) | 3-е поколение (VI-XIV вв.) | Византийская, восточноевропейская, восточнославянская, китайская, индийская, японская |
| Раннеиндустриальная (XV - середина XVIII в.) Индустриальная (середина XVIII-XX в.) |
4-е поколение (XV-XX вв.) | Западная, евразийская, буддийская, мусульманская, китайская, индийская, японская | |
| Третий исторический суперцикл XXI-XXIII вв. (прогноз) | Постиндустриальная | 5-е поколение
(XXI - начало XXIII в. - прогноз) |
Западноевропейская, восточноевропейская, североамериканская, латиноамериканская, океаническая, русская, китайская, индийская, японская, мусульманская, буддийская, африканская |
Критерии выделения цивилизаций, их количество
Впрочем, попытки введения критериев для выделения цивилизаций предпринимались неоднократно. Российский историк Э. Д. Фролов в одной из своих работ перечислил их наиболее распространённый набор: общность геополитических условий, исконное языковое родство, единство или близость экономического и политического строя, культуры (включая религию) и менталитета. Вслед за Шпенглером и Тойнби учёный признавал, что «оригинальное качество цивилизации обусловлено оригинальным свойством каждого из структурообразующих элементов и их неповторимым единством» .
Циклы цивилизаций
На современном этапе учёные выделяют следующие циклы цивилизационного развития: зарождение, развитие, расцвет и угасание . Впрочем не все локальные цивилизации проходят все стадии жизненного цикла, в полном масштабе разворачиваясь во времени. Цикл некоторых из них прерывается в силу природных катастроф (так произошло, например, с минойской цивилизацией) либо столкновений с другими культурами (доколумбовы цивилизации Центральной и Южной Америки, скифская протоцивилизация) .
На этапе зарождения возникает социальная философия новой цивилизации, которая появляется на маргинальном уровне в период завершения предцивилизационной стадии (или расцвета кризиса предыдущей цивилизационной системы). К её составляющим можно отнести поведенческие стереотипы, формы экономической активности, критерии социальной стратификации , методы и цели политической борьбы . Поскольку многие общества так и не смогли преодолеть цивилизационный порог и остались на стадии дикости или варварства, учёные долгое время старались ответить на вопрос: «если предположить, что в первобытном обществе у всех людей был более или менее одинаковый образ жизни, которому соответствовала единая духовная и материальная среда, почему не все эти общества развились в цивилизации?». Согласно мнению Арнольда Тойнби, цивилизации рождают, эволюционируют и адаптируются в ответ на различные «вызовы» географической среды. Соответственно, те общества, которые оказались в стабильных природных условиях, старались приспособиться к ним, ничего не изменяя, и наоборот - социум, который испытывал регулярные или внезапные изменения окружающей среды, неизбежно должен был осознать свою зависимость от природной среды, и для ослабления этой зависимости противопоставить ей динамичный преобразовательный процесс .
На этапе развития складывается и развивается целостный социальный порядок, отражающий базисные ориентиры цивилизационной системы. Цивилизация формируется как определённая модель социального поведения индивида и соответствующей структуры общественных институтов.
Расцвет цивилизационной системы связан с качественной завершённостью в её развитии, окончательным складыванием основных системных институтов. Расцвет сопровождается унификацией цивилизационного пространства и активизацией имперской политики, что соответственно символизирует остановку качественного саморазвития общественной системы в результате относительно полной реализации базовых принципов и перехода от динамичного к статичному, охранительному. Это составляет основу цивилизационного кризиса - качественного изменения динамики, движущих сил, основных форм развития.
На этапе угасания цивилизация вступает в стадию кризисного развития, крайнего обострения социальных, экономических, политических конфликтов, духовного разлома. Ослабление внутренних институтов делает общество уязвимым для внешней агрессии. В итоге цивилизация погибает или в ходе внутренней смуты, или в результате завоевания.
Критика
Питирим Сорокин
Концепции Данилевского, Шпенглера и Тойнби были неоднозначно встречены научным сообществом. Хотя их труды и считаются фундаментальными работами в области изучения истории цивилизаций, их теоретические разработки встретили серьёзную критику. Одним из наиболее последовательных критиков цивилизационной теории выступил русско-американский социолог Питирим Сорокин , который указал, что «самая серьезная ошибка этих теорий состоит в смешении культурных систем с социальными системами (группами), в том, что название „цивилизация“ дается существенно различным социальным группам и их общим культурам - то этническим, то религиозным, то государственным, то территориальным, то различным многофакторным группам, а то даже конгломерату различных обществ с присущими им совокупными культурами» , в результате чего ни Тойнби, ни его предшественники не смогли назвать главные критерии вычленения цивилизаций, ровно как и их точное количество.
Историк-востоковед Л. Б. Алаев отмечает, что все критерии выделения цивилизаций (генетический, природный, религиозный) крайне уязвимы. А раз отсутствуют критерии, то невозможно сформулировать и понятие «цивилизации», которое до сих пор остаётся предметом споров, как и их границы, и количество. Кроме того, цивилизационный подход апеллирует к понятиям, выходящим за рамки науки, и как правило связанным с «духовностью», трансцендентностью, судьбой и т. д. Всё это ставит под вопрос собственно научность учения о цивилизациях. Учёный отмечает, что аналогичные ему идеи обычно поднимают на щит элиты стран периферийного капитализма, предпочитающие вместо отсталости говорить о «самобытности» и «особом пути» своих стран, противопоставляющие «духовный» Восток «материальному, загнивающему, враждебному» Западу, провоцирующие и поддерживающие антизападные настроения. Российским аналогом таких идей является евразийство .
В настоящее время (2011 год) свою деятельность продолжает «Международное общество сравнительного изучения цивилизаций (англ.) русск. », которое проводит ежегодные конференции и осуществляет выпуск журнала «Comparative Civilizations Review».
Примечания
Источники
- , с. 28
- , с. 114-115
- , с. 152
- , с. 239-247
- Жан Старобинский Слово «цивилизация» // Поэзия и знание. История литературы и культуры. В 2 томах / Старобинский, Жан, Васильева, Е.П., Дубин, Б.В. , Зенкин, С.Н. , Мильчина, В.А. . - М .: Языки славянской культуры, 2002. - Т. 1. - С. 110-149. - 496 с. - (Язык. Семиотика. Культура). - ISBN 5-94457-002-4
- Бенвенист Э. Глава XXXI. Цивилизация. К истории слова = Civilization. Contribution à l"histoire du mot // Общая лингвистика . - М .: URSS , 2010.
- Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества = An Essay on the History of Civil Society / Фергюсон, Адам, Мюрберг, И.И., Абрамов, М.А.. - М .: РОССПЭН, 2000. - 391 с. - (Университетская б-ка: Политология). - 1 000 экз. - ISBN 5-8243-0124-7
- , с. 55
- Библиотека Гумер - Ерасов Б. С. Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учеб. пособие для студентов вузов
- И. Н. Ионов Рождение теории локальных цивилизаций и смена научных парадигм // Образы историографии : Сб.. - М .: РГГУ , 2001. - С. 59-84. - ISBN 5-7281-0431-2 .
- Библиотека Гумер - П. Сорокин. О КОНЦЕПЦИЯХ ОСНОВОПОЛОЖНИКОВ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ТЕОРИЙ. Сравнительное изучение цивилизаций
- Семёнов Ю. И. Философия истории. - С. 174-175
- Кузык Б. Н., Яковец Ю. В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. - Т. 1. - С. 47-48
- Репина Л. П. История исторического знания: пособие для вузов / Л. П. Репина, В. В. Зверева, М. Ю. Параманова. - 2-ое. - М .: Дрофа, 2006. - С. 219-220. - 288 с. - 2000 экз. - ISBN 5-358-00356-8
- Яковец Ю. В. Становление постиндустриальной цивилизации.- М., 1992. - С.2
- Кузык Б. Н., Яковец Ю. В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее // Т. III: Северное Причерноморье - пространство взаимодействия цивилизаций. - М.: Институт экономических стратегий, 2008. - С. 18.
- Фролов Э. Д Проблема цивилизаций в историческом процессе // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2: История . - 2006. - № 2. - С. 96-100.
- , с. 56-57
- , с. 92
- , с. 72
- Сорокин П. Общие принципы цивилизационной теории и ее критика. Сравнительное изучение цивилизаций
- Алаев Л. Б. Смутная теория и спорная практика: о новейших цивилизационных подходах к Востоку и к России // Историческая психология и социология истории. 2008. № 2.
- Шнирельман В. А. Слово о «голом (или не вполне голом) короле» // Историческая психология и социология истории. 2009. № 2.
- Крадин Н. Н. Проблемы периодизации исторических макропроцессов // Л. Е. Гринин , А. В. Коротаев , С. Ю. Малков История и Математика: Альманах. - М .: Либроком, 2009. - № 5. - С. 166-200. - ISBN 978-5-397-00519-7 .
- 2.7. Развитие плюрально-циклического взгляда на историю в XX веке // Семенов Ю. И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М.: Современные тетради, 2003.
Литература
- Семёнов Ю.И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней) . - М .: Современные тетради, 2003. - 776 с. - 2500 экз. - ISBN 5-88289-208-2
- Кузык Б. Н. , Яковец Ю. В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. . - М .: Институт экономических стратегий, 2006. - Т. 1: Теория и история цивилизаций. - 768 с. - 5000 экз. -
цивилизация – это конкретно-историческая популяция практикующих земледелие и ремесло общественных организмов над общинного уровня, строящих города, использующих письменность и объединенных общей нормативностью над этнического порядка, основанной на определенной системе ценностей. Признаки или критерии, отличающие одну цивилизацию от других:
(а) территория с относительно стабильными рубежами.
(б) соционормативные принципы и производный от них.
(в) тип общественной культуры.
(г) жизнеобеспечивающие ценности, которой запечатлены в этико-религиозной системе.
Можно выделить несколько типов цивилизаций:
1. Первичные цивилизации, возникшие в этнической среде и подразделяющиеся на:
а) Исходные или Материнские цивилизации, возникшие спонтанно, и
б) Дочерние цивилизации, возникшие в зоне социокультурного воздействия исходных (материнских) цивилизаций на этническую периферию.
2. Вторичные цивилизации, возникшие в результате качественной перестройки соционормативных принципов уже существующих цивилизаций или их частей.
Характерные черты цивилизации. В развитии цивилизаций можно проследить некоторые общие функциональные черты:
· Каждая цивилизация имеет свой логический центр, в котором популяционнные признаки выражены наиболее четко. Ослабление соционормативных признаков к периферии популяционного поля создает там условия для рождения новых соционормативных принципов. Их появление можно рассматривать как своего рода суциальные мутации, которые могут проявляться как на общественном, так и на политическом или идеологическом уровнях. Поэтому цивилизация стремится унифицировать популяционное поле, ликвидировав мутации. Кризисные явления в процессе роста цивилизации могут вызвать разрастание периферийных мутаций и использование их для корректировки или перестройки цивилизационной социанорматики.
· Исходным центром распространения первичных цивилизаций является определенное этническое ядро. Поэтому культура первичных цивилизаций (и материнских, и дочерних) имеет определенный этнический окрас. Теоретически ориентация на культуру в качестве критерия общественного развития ставит в один ряд понятия этнос (народ) и цивилизация. Хотя процесс этнообразования не закончился после возникновения первых цивилизаций, древнейшие этносы и цивилизации не одно и то же, их взаимоотношения могут принимать самые разные формы. Хотя та или иная цивилизация в большей или меньшей степени несет в себе элементы этнической культуры, в современном мире этническая культура вторична по сравнению с культурой цивилизаций. В исторической ретроспективе цивилизации либо возникали на уже существовавшей этнической территории, либо определенная этническая территория была центром, из которого происходило расширение цивилизации, привитие иноэтничным соседям определенного типа общественного бытия (и тогда цивилизация объединяла несколько этносов), либо уже существовавшая цивилизация ассимилировала пришлые этносы, зачастую перенимая от них язык, некоторые черты духовной культуры, но подчиняя пришельцев уже сложившимся порядкам общественной и экономической жизни.
· Вторичные цивилизации образуются на стадии зрелости социополитической системы. Этническая культура занимает в них уже таксономически низший уровень. Объединяющим началом выступает не только социально-политическое поле, которое подвергается перестройке при возникновении вторичной цивилизации, но и зрелая идеологическая система.
· Характерным признаком цивилизации, как и всякой популяции, является тенденция к максимальному расширению, то есть распространению своих соционормативных принципов, основанного на них образа жизни и достижений культуры. Пределы расширению цивилизации ставят естественные препятствия: географические рубежи; ландшафтные зоны с иной экосистемой, заселенные приспособленными к ней этническими группами; сопротивление соседней цивилизации. Достигнув своих пределов, цивилизация обращается на путь внутренней унификации популяционного поля. Здесь прослеживается тенденция объединения цивилизации в единую политическую систему, складывания “мировой” державы. Иногда эта тенденция выражается в долгих внутренних войнах, укрепляющих не одно государство-победитель, а несколько, составляющих сбалансированную систему политических противовесов в рамках одной цивилизации. В социальном отношении политическое объединение ведет цивилизацию по пути превращения в единый социально-политический организм.
· Ключевым звеном социального поля цивилизации, играющим связующую роль, является город. Его типология обусловлена системой социальных связей, определяющих социальное поле цивилизации. Соответственно, характер городской монументальной архитектуры зависит от господствующей соционормативной культуры.
· Каждая цивилизация образует единое информационное поле, которое требует общего (международного) языка и письменности.
· В культуре цивилизации может быть выделено два таксономических уровня. Цивилизация выступает в форме связей более высокого порядка, чем общинные, – в форме вождеств или государств. Господствующий класс в такой общественной системе является носителем цивилизационной соционорматики. Ориентация системы его ценностей и культуры определяет таксономический уровень цивилизации. В то же время подчиненные, ведомые классы (народ) более консервативны и поэтому в большей степени ориентированы на традиционные ценности и этнический уровень культуры.
· Каждая цивилизация в процессе роста создает вокруг себя зону влияния в виде внешнего популяционного социокультурного поля. Это поле стимулирует общественные процессы у окружающих цивилизацию этносов, способствуя формированию у них племен как социально-потестарных организаций и их союзов.
· Культивируемые цивилизацией потестарно-политические институты выполняют функцию орудий популяционного соционормативного регулирования. Во-первых, с их помощью осуществляется экстенсивный рост, то есть расширение цивилизации (завоевание и защита рубежей). Во-вторых, они облегчают унификацию соционормативных принципов внутри популяционного поля цивилизации, что проявляется в тенденции цивилизаций принимать форму “империй” или “мировых” держав, то есть объединяться в возможно более обширную политическую форму. В-третьих, в случае нужды они обеспечивают интенсивный рост цивилизации, то есть качественную трансформацию (перестройку) ее соционормативных признаков.
· Каждая цивилизация формирует общую религиозно-этическую систему, в традициях и принципах которой закодированы ее соционормативные принципы. Такая идеологическая система играет роль еще одного инструмента популяционного функционирования наряду с политической системой и поэтому может объединяться с последней.
· Каждая цивилизация развивается в уникальных условиях, определяющихся взаимодействием накопленного ею экономического, соционормативного и культурного потенциала с природным ландшафтом и историческим окружением в виде этнической среды и соседних цивилизаций. Изменение равновесия между цивилизацией и окружающей ее средой возможно как изнутри (например, в результате демографического роста), так и извне, вследствие качественных перемен в ландшафте, климате, сдвигах в историческом окружении. Возможны два варианта “ответа” цивилизации на “вызов” извне в виде такого изменения сложившегося баланса. Прежде всего, цивилизация приводит в движение политический и идеологический инструмент внешнего расширения с целью обороны и завоевания. В случае же неудачи на первом пути, она использует те же инструменты для реформирования соционормативных принципов, политической системы и религиозной идеологии.
· Интенсификация внешней торговли служит добавочным, вспомогательным способом ослабления диссонанса между цивилизацией и внешней средой. Торговые (экономические) связи до эпохи Новой истории являются запасным инструментом внешней экспансии и внутрипопуляционного унифицирования.
· Этапы развития цивилизации внешне похожи на три фазы развития биологического организма: рост – расцвет – упадок. Поэтому современные теоретики вслед за античными распространили этапы жизни человека (детство – зрелость – старость или детство – юность – зрелость – старость) на общественные организмы. Однако механизм их развития иной, чем у биологических организмов.
· Цивилизации не приходят в упадок в результате спонтанного внутреннего развития, ничего не оставляя после себя. Любые концепции замкнутых цивилизаций неисторичны. В столкновении с внешней средой цивилизации могут либо погибнуть, либо победить, либо деформироваться, сохранив свою основу, либо столь качественно изменить свои соционормативные принципы и производную от них систему ценностей, что превращаются в цивилизации второго порядка (вторичные). Поэтому полный цикл развития цивилизаций предполагает четыре фазы: возникновение – рост (расширение) – расцвет (совершенствование) – перестройка. Развитие цивилизаций может быть прервано или деформировано на каждом из ее этапов. Но особенно следует обратить внимание на последний из них. То, что современные исследователи зачастую воспринимают как кризис и упадок цивилизации, является, по сути ее перестройкой и рождением нового качества – вторичной цивилизации.
· “Прогрессивность” одних цивилизаций по сравнению с другими определяется характером структурного соотношения коллективного и индивидуального начал в их соционормативной культуре. Общественная организация, создающая лучшие условия для развития индивидуальных способностей (часто это выражается в степени индивидуальной свободы), выступает в роли более “прогрессивной”, так как содержит в себе более высокий потенциал для развития (производительных сил, познания природы и закономерностей развития общества, искусства). Поэтому в процессе исторического развития человечества в роли ведущей, более прогрессивной на данный момент, цивилизации (определяющей “лицо” данного этапа-стадии общественного развития) выступает то одна, то другая локальная цивилизация.
Каков же жизненный цикл цивилизаций в концепции Тойнби? Предопределены ли сроки их жизни или ничто не запрещает развиваться цивилизации сколь угодно долго? Вот как отвечает Тойнби на эти вопросы. Каждая цивилизация проходит на своем жизненном пути следующие стадии: Стадия зарождения - генезис. Цивилизация может возникнуть либо в результате мутации примитивного общества либо на развалинах «материнской» цивилизации. За стадией генезиса следует стадия роста, на которой цивилизация из зародыша развивается в полноценную социальную структуру. Во время роста цивилизацию постоянно подстерегает опасность перехода в стадию надлома, которая, как правило (но не обязательно!) сменяется стадией распада. Распавшись, цивилизация либо исчезает с лица Земли (египетская цивилизация, цивилизация Инков) либо дает жизнь новым цивилизациям (эллинская цивилизация, породившая через вселенскую церковь западное и православное христианство). Следует сразу отметить, что в этом жизненном цикле нет той фатальной предопределенности развития, которая присутствует в цикле цивилизации Шпенглера. Если у Шпенглера цивилизация - это живой организм, который с необходимостью растет, созревает, увядает и, наконец, умирает, то Тойнби отходит от трактования цивилизации, как некой неделимой сущности, считая что «общество не является и не может быть ничем иным, кроме как посредником, с помощью которого отдельные люди взаимодействуют между собой. Личности, а не общества создают человеческую историю». Такая интерпретация общества позволяет ответить на вопрос о предопределенности развития: если все индивидуумы, составляющие данное общество, смогут преодолеть надлом в душе, то и общество в целом может выбраться из стадии надлома. «Надломы цивилизаций не могут быть результатом повторяющихся или поступательных действий сил, находящихся вне человеческого контроля». Отсюда следует, что Тойнби отвергает судьбу в вопросах развития цивилизации, считая, что последнее слово всегда остается за человеком .
Выделив основные стадии развития цивилизации, необходимо ответить на вопрос: что же является «мотором» цивилизации, что заставляет примитивное общество, жившее стационарно на протяжении многих тысяч лет, однажды проснуться и начать непрерывное поступательное движение; есть ли что-либо единое, стоящее за всеми стадиями развития цивилизаций? В поисках этого первопринципа Тойнби приходит к концепции Вызова-и-Ответа. Не найдя детерминированных, «неодушевленных» причин зарождения и развития цивилизаций, Тойнби вводит через миф об искушении твари Божьей Дьяволом и последующем преображении искушаемого через творение Господне противоречие в качестве основного движущего механизма истории. На первом этапе Дьявол (Вызов) выводит систему из равновесного и пассивного состояния Инь в возбужденное и активное состояние Ян. Ответом на вызов должен быть либо рост - «переход в более высокое и более совершенное с точки зрения усложнения структуры» состояние, либо смерть, проигрыш. Выйдя на новую ступень, система вновь выводится из равновесия и так далее до тех пор, пока на очередной вызов не последует адекватного ответа. Вызовы могут быть как внешними (стимулы, необходимые для генезиса цивилизации) так и внутренними (творческий порыв гения, развитие науки). Причем системе требуется лишь первоначальное наличие внешних стимулов, которые затем по мере развития системы превращаются во внутренние вызовы. Именно такое динамическое, прогрессирующее противоречие и является залогом развития цивилизации и индивидуумов, ее составляющих.
Как уже говорилось выше, некоторые из вызовов могут получать достойные ответы, в то время как другие могут остаться и без ответа. Если суровость вызова будет усиливаться до бесконечности, гарантируется ли тем самым бесконечное увеличение энергии, вложенной в ответ на бросаемый вызов? Тойнби отвечает на этот вопрос вполне логично: наиболее стимулирующее воздействие оказывает вызов средней силы. Слабый вызов не может заставить систему перейти на качественно новый уровень, в то время как чрезмерно сильный вызов может просто-напросто ее разрушить.
Как же выглядит концепция Вызова-и-Ответа в применении к цивилизации и к анализу ее развития? Кому предназначается вызов - обществу в целом, либо каждому человеку в отдельности? Как уже упоминалось, система Тойнби антропоцентрична в том смысле, что в ней обществу отводится место поля действия, а не носителя созидательной силы. Поэтому и вызовы предназначаются, прежде всего, людям. Здесь Тойнби стоит на позиции французского философа Анри Бергсона: «Мы не верим в «бессознательный» фактор Истории, так называемые «великие подземные течения мысли», на которые так часто ссылаются, возможно, лишь потому, что большие массы людей оказались увлеченными кем-то одним, личностью, выдвинутой из общего числа. Нет надобности повторять, что социальный прогресс обусловливается, прежде всего, духовной средой общества. Скачок совершается тогда, когда общество решается на эксперимент; это означает, что общество или поддалось убеждению, или было протрясено кем-то, но именно кем-то». Однако большинство членов общества инертно и пассивно и неспособно дать достойный ответ на удары судьбы. Чтобы общество смогло ответить на вызов, в нем необходимо наличие Личностей, сверхлюдей. Именно они способны дать ответ, именно они способны повести за собой всех остальных. Кто они - эти сверхлюди? Тойнби указывает, что ими могут быть как отдельные люди (Иисус, Мухаммед, Будда) так и социальные группы (английские нонконформисты). В любом случае общество раскалывается на две взаимодействующие части: на творческое, несущее в себе потенциал меньшинство и основную инертную массу. Каким же образом способность творческого меньшинства дать ответ на вызов превращается в ответ всего общества? По утверждению Бергсона, «требуется двойное усилие. Прежде всего, со стороны отдельных личностей, нацеленных на новаторский путь, и наряду с этим - всех остальных, готовых воспринять эту новацию и приспособиться к ней. Цивилизованным можно назвать лишь то общество, в котором эти встречные усилия слились воедино. В сущности, второе условие более трудно для исполнения. Наличие в обществе творческой личности - фактор необходимый и достаточны
й для зарождения процесса... Однако для ответного движения нужны определенные условия, при которых творческая личность может увлечь за собой остальных». Каков механизм взаимодействия творческого меньшинства и пассивного большинства? Тойнби назвал этот механизм «мимесис» - социальное подражание. Мимесис появляется у человека задолго до вступления общества в фазу развития. Его можно видеть и в обществах с примитивным укладом и в развитых цивилизациях. Однако, действие мимесиса в этих двух случаях прямо противоположно: если в примитивных обществах мимесис, выражаясь в обычаях и подражании старейшинам, направлен в прошлое и является гарантом стабильности общества, то при вступлении общества на путь цивилизации мимесис в основном направлен на творческое меньшинство, являясь, таким образом, связующим звеном между активными и пассивными его членами. Следовательно, для успешного ответа на вызов необходимо наличие в обществе следующих факторов:
- - в обществе должны присутствовать люди, способные понять вызов и дать на него ответ;
- - большинство должно быть готово к принятию данного ответа, то есть, грубо говоря, «созреть» для ответа. В дальнейшем будет показано, как концепция Вызов-и-Ответ и взаимодействие Меньшинство-Большинство проявляют себя на каждой из стадий развития цивилизации.
Как уже упоминалось, Тойнби выделяет два пути возникновения цивилизаций: через мутацию примитивного общества и через отчуждение пролетариата от правящего меньшинства ранее существовавших цивилизаций. Как и следовало ожидать, в обоих случаях Тойнби объясняет генезис с помощью концепции Вызов-и-Ответ, отвергая при этом как расовые теории, постулирующие различную «государствообразующую» силу разных рас, так и благоприятные природные условия, якобы являющиеся залогом возникновения цивилизаций. Замечая, что природные условия могут влиять на характер цивилизации, он, однако, говорит, что для успешного зарождения необходимо появление Вызова - стимула .
Тойнби выделяет основные стимулы, которые могут положительным образом повлиять на успешный генезис цивилизации:
- - Стимул природной среды.
- - Стимул бесплодной земли.
- - Стимул новой земли.
- - Стимул окружения.
- - Стимул удара (реакция на нападение).
- - Стимул давления («форпост»).
- - Стимул ущемления (бедность, рабство, национальная дискриминация).
Как видно из приведенного выше списка, стимулы могут быть как природными, так и социальными. Именно появление стимулирующего воздействия со стороны природы или окружающих народов способно вывести примитивное общество из стационарного состояния и заставить его начать развиваться. Доказывая свое предположение, Тойнби анализирует большое количество различных цивилизаций и в каждом случае находит такой стимул. Среди всех стимулов хотелось бы выделить стимул новой земли, а точнее, его разновидность - стимул заморской миграции. Он не только побуждает общество начать развиваться, но и побуждает делать это на принципиально новой основе: «Другой положительный эффект, возникающий в ходе испытания заморской миграцией, относится к области политической. Складывается принципиально новый тип политической системы - республика, в которой связующий элемент - договор, а не родство». Что касается зарождения цивилизации из недр материнской цивилизации, то здесь Тойнби также использует концепцию Вызов-и-Ответ. Правящее меньшинство, которое больше не является творческим меньшинством, не способно дать ответ на вызов, стоящий перед обществом и разрушающий его. Тогда в среде пролетариата возникает новое творческое меньшинство, действительно способное дать ответ. Постепенно мимесис народных масс перенаправляется на новое творческое меньшинство, что в дальнейшем приводит к зарождению новой цивилизации. Таким образом, образование цивилизаций данного типа происходит из-за неспособности старого меньшинства дать успешный ответ на вызов, стоящий перед ним.
Приступая к анализу стадии роста в цивилизации Тойнби, необходимо понять, что он считает критерием роста. Прежде всего, территориальная экспансия ни в коей мере не является показателем развития цивилизации. Территориальное расширение обычно сопровождается кровопролитными войнами и свидетельствует скорее не о росте цивилизации, а о регрессе. Захватывание чужих территорий зачастую говорит о неспособности общества справиться с внутренним вызовом. «Общество, переживающее упадок, стремится отодвинуть день и час своей кончины, направляя всю свою жизненную энергию на материальные проекты гигантского размаха, что есть не что иное, как стремление обмануть агонизирующее сознание, обреченное собственной некомпетентностью и судьбой на гибель». Тойнби отказывается также в качестве признака роста принимать и рост власти над природой. Прогресс в технике и технологии зачастую вызван не общим развитием общества, а заказом военных, что свидетельствует опять же о надломе. Кроме того, технический прогресс может приводить к идолизации его как единственного критерия развития цивилизации и пренебрежению духовной сферой развития человека. О каком прогрессе может идти речь, если последние достижения науки используются для уничтожения себе подобных? «Влияние Человека на силы Добра и Зла возросло невероятно с освоением новых источников энергии, но это, увы, не прибавило Человеку мудрости или добродетели, не убедило его в том, что в царстве людей милосердие более ценно, чем часовой механизм». Суть же прогресса, по Тойнби, заключается в законе прогрессирующего упрощения - этерификации. Смысл его заключается в том, что прогрессирующая система должна переходить к «энергиям все более и более элементарным, тонким и постигаемым лишь при помощи абстрактных категорий». Закон этерификации проявляет себя многозначно. Сюда попадает как часть и развитие техники, и движение искусства от пластики к музыке. Однако для Тойнби, как человека верующего, наиболее важна религиозная этерификация: «Постепенное восхождение Религии к Богам со все более ясно очерченной личностью и более четко определенными отношениями между собой означает в конечном счете абсорбцию в понятие некой единой божественной личности; и это в свою очередь вызывает переход от внешнего к внутреннему представлению о Боге, переход Религии от статики к динамике». Этерификация неизбежно ведет к «переносу поля действия» - переходу из макрокосма в микрокосм. Противоречие Человек-Природа постепенно превращается в противоречие Человек-Человек, внешний вызов преобразуется во внутренний. Если вначале развития цивилизации человеку приходится в основном отвечать на вызовы Природы, то по мере развития основными становятся социальные противоречия: борьба между классами, религиозные, национальные вопросы. На уровне человека рост означает всю меньшую зависимость от физиологических потребностей и все прогрессирующее влияние нравственных проблем. «Рост означает, что растущая личность или цивилизация стремится создать свое собственное окружение, породить своего собственного возмутителя спокойствия и создать свое собственное поле действия. Иными словами, критерий роста - это прогрессивное движение в направлении самоопределения» .
Как же происходит движение цивилизации по пути прогресса? Считая микрокосм первичным фактором, Тойнби говорит, что рост цивилизации обусловливается изменениями во внутреннем мире индивидуума. Но эти изменения могут произойти в душе не любого человека, а лишь у творческого меньшинства. Ответом на вызов в данном случае является переход Личности на более высокий уровень развития. Однако подавляющая часть общества остается там же, где и была. Таким образом, возникает еще одно очень важное противоречие «меньшинство-большинство». Большинство может приблизиться к меньшинству путем механизма мимесиса. Однако нет никаких гарантий того, что это произойдет. Отсюда возникает опасность отрыва одной социальной группы от другой. С ростом цивилизации эта пропасть становится все шире и шире, что, в конце концов, может привести к надлому цивилизации: вызову, на который меньшинство уже не способно дать адекватного ответа.
В результате роста каждая цивилизация проходит свой уникальный путь развития. При этом опыт, полученный каждой цивилизацией, также уникален. Этим Тойнби объясняет различие цивилизаций. Чем сильнее развита данная цивилизация, тем неповторимей пройденный ею жизненный путь и тем сильнее непохожа она на другие. Таким образом, по мере роста цивилизаций возникает их дифференциация, что сказывается на мировоззрении индивидуумов, культуре, искусстве. В отличие от Шпенглера, объясняющего различие цивилизаций (у Шпенглера - культур) различием прафеноменов - первичных символов, лежащих в основе каждой цивилизации, Тойнби усматривает изначальное внутреннее единство всех цивилизаций, различия которых вызваны неповторимостью жизненного пути каждой цивилизации: «Многообразие, представленное в человеческой природе, человеческой жизни и социальных институтах - это искусственный феномен и он лишь маскирует внутреннее единство».