В.И. Ленин
ВОЗЗВАНИЕ О ВОЙНЕ
Товарищи рабочие!
Вот уже больше года тянется европейская война. Судя по всему, она протянется еще очень долго, ибо если Германия наилучше подготовлена и сейчас всех сильнее, то зато четверное согласие (Россия, Англия, Франция и Италия) имеет больше людей и денег, а кроме того свободно получает военные припасы из самой богатой страны мира - Соединенных Штатов Америки.
Из-за чего же идет эта война, которая несет человечеству невиданные бедствия и мучения? Правительство и буржуазия каждой воюющей страны выкидывает миллионы рублей на книги и газеты, сваливая вину на противника, возбуждая в народе бешеную ненависть к неприятелю, не останавливаясь ни перед какой ложью, чтобы представить себя в виде «обороняющейся» стороны, которая подверглась несправедливому нападению. На самом же деле это есть война между двумя группами разбойнических великих держав из-за дележа колоний, из-за порабощения других наций, из-за выгод и привилегий на мировом рынке. Это - самая реакционная война, война современных рабовладельцев за сохранение и укрепление капиталистического рабства. Англия и Франция лгут, уверяя, что ведут войну за свободу Бельгии. На деле они давно готовили войну и ведут ее ради ограбления Германии, отнятия ее колоний, они заключили договор с Италией и Россией о грабеже и разделе Турции и Австрии. Царская монархия в России ведет грабительскую войну, стремясь к захвату Галиции, к отнятию земель у Турции, к порабощению Персии, Монголии и т. д. Германия ведет войну за грабеж колоний Англии, Бельгии, Франции. Победит ли Германия, победит ли Россия, будет ли «ничья» - во всяком случае война принесет человечеству новое угнетение сотен и сотен миллионов населения в колониях, Персии, Турции, Китае, новое порабощение наций, новые цепи для рабочего класса всех стран.
Каковы задачи рабочего класса в отношении к этой войне? На этот вопрос уже дан был ответ единогласно принятой социалистами всего мира резолюцией Базельского международного социалистического конгресса 1912 года. Эта резолюция была принята в предвидении именно такой войны, которая в 1914 г. наступила. Эта резолюция говорит, что война реакционна, что она готовится в интересах «прибыли капиталистов», что рабочие считают «преступлением стрелять друг в друга», что война поведет к «пролетарской революции», что образцом тактики для рабочих является Парижская Коммуна 1871 г. и октябрь - декабрь 1905 года в России, т. е. революция.
Все сознательные рабочие России стоят на стороне Российской социал-демократической рабочей фракции в Государственной думе (Петровского, Бадаева, Муранова, Самойлова и Шагова), которые сосланы царизмом в Сибирь за революционную пропаганду против войны и против правительства1. Только в такой революционной пропаганде и революционной деятельности, ведущей к возмущению масс, лежит спасение человечества от ужасов современной войны и грядущих войн. Только революционное свержение буржуазных правительств, и в первую голову самого реакционного, дикого и варварского царского правительства, открывает дорогу к социализму и к миру между народами.
И лгут те, - сознательные и бессознательные слуги буржуазии, - которые хотят уверить народ, что революционное свержение царской монархии может привести только к победам и усилению германской реакционной монархии и германской буржуазии. Хотя главари немецких социалистов, как и многие самые видные социалисты России, перешли на сторону «своей» буржуазии и помогают обманывать народ сказками об «оборонительной» войне, но в рабочих массах Германии растет и крепнет протест и возмущение против своего правительства. Социалисты Германии, не перешедшие на сторону буржуазии, объявили печатно, что считают «геройской» тактику Российской с.-д. рабочей фракции. В Германии издаются нелегально воззвания против войны и против правительства. Десятки и сотни лучших социалистов в Германии, в том числе известная представительница женского рабочего движения Клара Цеткина, брошены немецким правительством в тюрьмы за пропаганду в революционном духе. Во всех без исключения воюющих странах зреет возмущение рабочих масс, и пример революционной деятельности с.-д. России, а тем более всякий успех революции в России, неминуемо двинет вперед великое дело социализма, победы пролетариата над эксплуататорской и кровавой буржуазией.
Война наполняет карманы капиталистов, которым течет море золота из казны великих держав. Война вызывает слепое озлобление против неприятеля, и буржуазия всеми силами направляет в эту сторону недовольство народа, отвлекая его внимание от главного врага: правительства и командующих классов своей страны. Но война, неся бесконечные бедствия и ужасы трудящимся массам, просвещает и закаляет лучших представителей рабочего класса. Если погибать, погибнем в борьбе за свое дело, за дело рабочих, за социалистическую революцию, а не за интересы капиталистов, помещиков и царей, - вот что видит и чувствует всякий сознательный рабочий. И как ни трудна теперь революционная с.-д, работа, она возможна, она идет вперед во всем мире, в ней одной спасение!
Долой царскую монархию, втянувшую Россию в преступную войну и угнетающую народы! Да здравствует всемирное братство рабочих и международная революция пролетариата!
Написано в августе 1915 г.
Впервые напечатано
в газете «Правда» № 18
Печатается по рукописи
Страница 9 из 29
ЗУЙКОВ Владимир Андреевич
,
капитан первого ранга, депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга
В.И. ЛЕНИН О ЗАЩИТЕ ОТЕЧЕСТВА И СОВРЕМЕННОСТЬ
Еще в середине XIX века К.Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что буржуазия упрекает коммунистов в том, что они «хотят отменить отечество, национальность». Саркастически парируя это нелепое обвинение, классики отвечали: «Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет». Наверное, ни одна фраза знаменитого Коммунистического манифеста не вызывала столько недоуменных восклицаний со стороны обывателя, как вышеприведенная. Многие до сих пор полагают, что своими высказываниями марксисты перечеркнули возможность всякого патриотизма и чувства долга по защите Отечества со стороны сознательных трудящихся. Так ли это?
В полный рост вопрос о защите отечества и патриотизме встал перед русскими и европейскими левыми партиями в начале Первой мировой войны. Еще накануне войны, в решениях Базельского и Штудгартского международных социалистических конгрессов русские и европейские социал-демократы четко обозначили свою позицию по поводу надвигающегося общемирового конфликта. Они оценивали его как «империалистический, грабительский, противопролетарский», раздуваемый с целью передела рынков и колоний, ограбления трудящихся своих стран и закабаления чужих народов. В частности, авторы Базельского манифеста указывали, что «рабочие будут считать свое участие в войне преступлением, преступной «стрельбой друг в друга ради прибылей капиталистов, ради честолюбия династий, ради выполнения тайных дипломатических договоров», что социалисты всех стран будут обязаны использовать вызванный войной кризис в своих странах для «возбуждения народа и для ускорения краха капитализма».
В соответствии с этой установкой и действовали с первых дней войны русские большевики и В.И. Ленин. Заняв позицию поражения своего правительства и правительств всех воюющих стран, они выступили как интернационалисты, полагающие, что война может стать могильщиком царизма. В 1917 г. история подтвердила справедливость этого предположения. Но в 1914 это было очевидно далеко не для всех. Фактически тогда международное левое движение пережило глубокий раскол, разведя по разные линии баррикад «интернационалистов-пораженцев» и «патриотов-оборонцев», выступивших за «защиту отечества» (каждая национальная партия - своего). Именно на последних Ленин сосредотачивает огонь своей критики, называя их точку зрения «проституированием марксизма» и «социал-шовинизмом». Ленин пишет: «Под социал-шовинизмом мы разумеем признание идеи защиты отечества в теперешней империалистской войне, оправдание союза социалистов с буржуазией и правительствами «своих» стран в этой войне, отказ от проповеди и поддержки пролетарски-революционных действий против «своей» буржуазии». Лидер большевиков считает преступным занимать в этой войне сторону какой-либо державы, включая Россию. Он уверяет рабочих: «Если победит Германия, она задушит Бельгию, еще часть Польши, может быть часть Франции и пр. Если победит Россия, она задушит Галицию, еще часть Польши, Армению и т.д. Если будет «ничья», останется старое национальное угнетение». Выход, по Ленину, в поражении европейской и русской буржуазии, в революционном свержении правительств всех воюющих стран.
Для того, чтобы в те годы взять на вооружение подобную установку и начать ее пропагандировать, нужно было обладать недюжинной смелостью. Ни одно из воющих государств не могло стерпеть подобного противодействия. Интернационалисты расплачивались за свои взгляды потерей свободы. Так, в полном составе была арестована и осуждена на каторгу вся большевистская фракция в IV Государственной Думе. Был лишен депутатского мандата и отправлен на фронт лидер левого крыла Социал-демократической партии Германии Карл Либкнехт.
В годы Первой мировой войны Ленин проводит жесткую линию на недопустимость оправдания империалистической бойни лозунгом «защиты отечества» и называет такой «патриотизм» «неприличным в устах социал-демократа». Тогда и сейчас многие ставили и ставят коммунистам в вину этот тезис. Однако такой ли твердолобой была позиция большевиков? Предвидя необходимость развить и конкретизировать свои взгляды на проблему защиты Отечества, Ленин пишет целую серию статей на эту тему. В работе «Военная программа пролетарской революции» он отмечает: «понятие «защита отечества» многим ненавистно, потому что откровенные оппортунисты и каутскианцы прикрывают и затушевывают им ложь буржуазии в данной хищнической войне. Это факт. Но из этого не следует, что мы должны разучиться размышлять над значением политических лозунгов. Было бы просто глупо отрицать «защиту отечества» со стороны угнетенных народов в их войне против империалистских великих держав или со стороны победившего пролетариата в его войне против буржуазного государства».
Еще четче лидер большевиков обозначает свой взгляд на эту проблему в другой своей статье «О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме»: «если «действительная сущность» войны состоит, например, в свержении чуженационального гнета..., то война прогрессивна со стороны угнетенного государства или нации. Если «действительная сущность» войны есть передел колоний, дележ добычи, грабеж чужих земель., - тогда фраза о защите отечества есть «сплошной обман народа». Ленин заключает: «Отрицать «защиту отечества», т. е. участие в войне демократической, есть нелепость, не имеющая ничего общего с марксизмом. Прикрашивать империалистскую войну применением к ней понятия «защиты отечества», т.е., выдавая ее за демократическую, значит обманывать рабочих, переходить на сторону реакционной буржуазии».
Таким образом, Ленин отрицает всякий догматизм и заранее заготовленную схему в вопросе об отношении трудящихся к войне. Он говорит: мы - не пацифисты, раз и навсегда отказывающиеся от участия в войне. Но мы должны четко разделять войны справедливые, освободительные, ведущиеся порабощенными и угнетенными нациями и войны несправедливые, грабительские, ведущиеся империалистами. Участие в первых - долг сознательных пролетариев. От участия же в последних трудящиеся всех воющих стран лишь проигрывают, помогая своей и чужой буржуазии.
Справедливость этой ленинской диалектики была продемонстрирована сразу же после Октябрьской революции. Вчерашние пораженцы - большевики - отвоевав власть для пролетарских масс, немедленно встали на защиту Родины от внутренней контрреволюции и империалистической интервенции западных держав. «Социалистическое Отечество в опасности!» - вот лозунг, с которым коммунисты выступили в уже феврале 1918 года, прекрасно понимая, что для выживания Революции требуется выживание России. В развитие концепции вооруженного народа была выдвинута задача формирования призывной рабоче-крестьянской армии, построенной на принципах единоначалия, профессионализма и регулярности.
«Мы доказали, - говорил весной 1918 года Ленин, - что мы имеем право на защиту отечества, мы - оборонцы, и относимся к этой защите со всею серьезностью, которой нас научила четырехлетняя война. Именно потому, что мы сторонники защиты отечества, мы говорим себе: для обороны нужна твердая и крепкая армия, крепкий тыл». По мнению лидера первого советского государства, «факты мировой истории показали, что превращение нашей, русской революции в социалистическую было не авантюрой, а необходимостью, ибо иного выбора не оказалось: англо-французский и американский империализм неизбежно задушат независимость и свободу России».
Таким образом, лозунг «защиты отечества», ранее служивший для оправдания грабительской войны, после победы Великого Октября получил принципиально иное содержание, выражая органическое единство патриотических и интернациональных задач трудящихся.
Заложенный Лениным фундамент революционного, советского патриотизма позволил СССР превратиться в великую мировую державу и центр огромного социалистического лагеря, власть в странах которого принадлежала не буржуазии, а трудящимся. Рабочий класс, ранее, по справедливому замечанию авторов Коммунистического манифеста, лишенный собственного отечества, обрел родину на просторах одной шестой части планеты.
Так было вплоть до масштабной контрреволюции 80-90-х гг. прошлого столетия, завершившейся распадом системы социалистического содружества и ликвидацией Советского Союза.
Хорошо известны плачевные результаты произошедшего. Восторжествовала однополярная конструкция мира во главе с Соединенными Штатами Америки и странами, входящими в военнополитический блок НАТО. Проводимая этими капиталистическими державами политика провоцирует постоянные вооруженные конфликты и масштабные террористические акции. Транснациональные корпорации продолжают экономический передел мира. На смену колониализму пришел неоколониализм, разделивший планету на империалистический «центр» и эксплуатируемую им периферию.
Для левых сил России ситуация осложняется тем, что на фоне мирового финансово-экономического кризиса страна охвачена внутренним системным кризисом. Обманом и насилием страна возвращена к капитализму. Реставрация буржуазного строя повлекла за собой резкое падение промышленного и сельскохозяйственного производства, деградацию науки, образования и культуры; узаконила эксплуатацию человека человеком. Произошел раскол общества на богатых и бедных, углубилась пропасть между ними.
Резко упала обороноспособность страны. НАТО бесцеремонно продвигается к нашим границам. Политика буржуазной власти заключается в неуклонном следовании в фарватере политики мирового империалистического центра: США и их союзников. В этих условиях над Россией нависла угроза стать разменной монетой в геополитических играх империалистов и превратиться в объект очередного передела мира, в сырьевой придаток империалистических государств.
По мере углубления системного кризиса в народе зреет возмущение и сопротивление правящему режиму, который в полной мере выражает интересы крупной олигархической буржуазии. Чувство унижения угнетенных и обездоленных сливается с болью патриотов за поруганную честь державы. История вновь поставила народы нашей Родины перед выбором (как в 1917 и 1941 гг.): либо великая страна и социализм, либо ее дальнейшее разрушение и превращение в колонию.
В этих условиях наша партия - КПРФ, являясь основной оппозиционной силой в борьбе за интересы трудового народа, за единство, независимость и целостность Отечества, руководствуясь ленинским наследием и творчески развивая его применительно к современным условиям, в своей Программе четко изложила позицию партии по вопросу о защите Отечества, суть которой - борьба за социализм и советские формы народовластия находится в органической связи с защитой национально-государственных интересов России.
При этом в Программе указывается, что речь идет о борьбе за «социализм, очищенный от ошибок и заблуждений прошлого, в полной мере отвечающий реалиям сегодняшнего дня».
"Никогда не бывало в истории и не может быть в классовом обществе гражданской войны эксплуатируемой массы с эксплуататорским меньшинством без того, чтобы часть эксплуатируемых не шла за эксплуататорами, вместе с ними, против своих братьев. Всякий грамотный человек признает, что француз, который бы во время восстания крестьян в Вандее51 за монархию и за помещиков стал оплакивать «гражданскую войну среди крестьян», был бы отвратительным по своему лицемерию лакеем монархии. Такие же лакеи капиталистов господа Каутские и Мартовы. войне пролетариата с буржуазией оказались на стороне буржуазии!"
В.И. Ленин
В ЛАКЕЙСКОЙ
Товарищи привезли с юга несколько меньшевистских, эсеровских и т. п. изданий, позволяющих бросить взгляд на «идейную жизнь» по ту сторону баррикады, в том лагере. Харьковская «Мысль»47 Базарова и Мартова, «Грядущий День»48 Мякотина и Пе-шехонова, Бунакова и Вишняка, Потресова и Гроссмана, «Южное Дело»49, «Объединение»50 Балабанова и Ст. Ивановича, Мякотина и Пешехонова — таковы имена этих изданий и некоторых из выдающихся их сотрудников.
Даже немногие, разрозненные номера названных изданий дают такой цельный и сильный аромат, что сразу чувствуешь себя как в лакейской. Образованные интеллигенты, мнящие и называющие себя социалистами, насквозь пропитанные буржуазными предрассудками и лакействующие перед буржуазией, — такова, в сущности, вся эта писательская компания. Оттенков среди этой публики очень много, но они никакого серьезного значения, с политической точки зрения, не имеют, ибо сводятся к тому, насколько лицемерно или искренне, грубо или тонко, аляповато или искусно исполняют они свои лакейские обязанности по отношению к буржуазии.
IЛакею полагается по должности фрачный костюм, цивилизованная внешность и соответственные манеры, белые перчатки. Лакею разрешается известное народо
любие: с одной стороны, это неизбежно, ибо среда, поставляющая лакеев, должна быть сильно нуждающейся; с другой стороны, это даже выгодно для барина, ибо дает возможность ему «упражнять» свою благотворительность — в первую голову, разумеется, по отношению к «послушным» представителям тех слоев, из которых берутся прислуга, приказчики, рабочие. Чем умнее и образованнее те классы, которые держат лакеев, тем систематичнее и обдуманнее проводят они свою политику, используя лакеев для того, чтобы пошпионить среди трудящихся, чтобы разъединить их уступками известной их части, чтобы укрепить свое положение, заинтересовать «услужающего» в увеличении богатства барина, в надежде получить подачку и прочее и тому подобное.
Народолюбие разрешается лакею, конечно, лишь в очень скромной мере и под обязательным условием выражения чувств покорности и послушания наряду с готовностью «утешать» трудящихся и эксплуатируемых. В скобках сказать, Фейербах очень метко ответил тем, кто защищает религию, как источник «утешения» для людей, что утешать раба есть занятие выгодное для рабовладельца, а настоящий сторонник рабов учит их возмущению, восстанию, свержению ига, а вовсе не «утешает» их. Лакей прикрашивает, прихорашивает фальшивые цветы, служащие для «утешения» наемных рабов в том, что они скованы цепями наемного рабства. Сторонник освобождения людей от наемного рабства срывает с цепей фальшивые, украшающие их цветы, чтобы рабы научились сознательнее и сильнее ненавидеть свои цепи, скорее сбросили их и протянули руку за живыми цветами.
Свойственная лакейскому положению необходимость соединять очень умеренную дозу народолюбия с очень высокой дозой послушания и отстаивания интересов барина неизбежно порождает характерное для лакея, как социального типа, лицемерие. Дело тут именно в социальном типе, а не в свойствах отдельных лиц. Лакей может быть честнейшим человеком, образцовым членом своей семьи, превосходным гражданином, но он
неминуемо осужден на то, чтобы лицемерить, поскольку основной чертой его профессии является соединение интересов барина, которому он «обязался» служить «верой и правдой», с интересами той среды, из которой рекрутируется прислуга. И поэтому, если рассматривать вопрос с точки зрения политика, т. е. с точки зрения миллионов людей и отношений между миллионами, то нельзя не прийти к выводу, что главные свойства лакея, как социального типа, суть лицемерие и трусость. Именно эти свойства воспитывает лакейская профессия. Именно эти свойства являются самыми существенными, с точки зрения наемных рабов и всей массы трудящихся в любом капиталистическом обществе.
II
Образованные интеллигенты, называющие себя меньшевиками, социал-демократами, социалистами-революционерами и т. п., хотят учить народ политике. Поэтому они не могли не затронуть и коренного вопроса всей переживаемой нами эпохи, превращения империалистской войны в войну гражданскую. Посмотрите, как они об этом вопросе рассуждают.
В «Объединении» г. П. Юшкевич посвящает целую статью «Революции и гражданской войне». К какого рода литературе — с позволения сказать, литературе — относится эта статья, видно будет хотя бы из двух следующих рассуждений автора:
«... Ставя себе целью революцию, преследующую интересы большинства и осуществляемую этим большинством, социализм не имеет оснований (!!) обращаться к методам (!!!) гражданской войны, на которые бывают фатально обречены захватывающие власть меньшинства... И наиболее передовой класс современного общества, когда он созреет для полного понимания своей всемирно-освободительной миссии и связанных с нею задач, должен будет откинуть ее (гражданскую войну) вместе с прочим наследием исторического варварства...».
Не правда ли, перл?
Русская буржуазия, тотчас же после большевистского переворота, стала искать соглашения и заключать соглашения с буржуазией иностранной против рабочих и
трудящихся своей страны. Поддерживали буржуазию меньшевики и эсеры. Так было в Финляндии в начале 1918 г. Так было и на севере России и на юге в начале 1918 г., когда и кадеты и меньшевики и эсеры в союзе с немцами душили большевиков. То же в Грузии. Немцы давали деньги и оружие Краснову. Потом буржуазия Антанты подкупала чехословаков, Деникина, высаживала войска на Мурмане, в Архангельске, в Сибири, в Баку, в Асхабаде.
Международная буржуазия, сначала германская, потом англо-французская (неоднократно и обе вместе), пошла войной на победивший в России пролетариат. И является человек, называющий себя социалистом, который, переходя на сторону буржуазии, советует рабочим «откинуть» «методы гражданской войны»! Разве это не Иудушка Го-ловлев самой новейшей капиталистической формации?
Мне, может быть, скажут, что Юшкевич просто рядовой чернильный кули буржуазии, что для каких-либо партий он вовсе не характерен, и они за него не отвечают. Но это было бы неверно. Во-первых, состав сотрудников и все направление «Объединения» показывает нам типичность именно такого лакейства для всей меньшевистски-эсеровской братии. А во-вторых, возьмите Л. Мартова. Сей субъект — самый видный (и едва ли не самый «левый») меньшевик, притом же почтеннейший член бернского Интернационала, солидарный с идейным его вождем, К. Каутским.
Посмотрите на рассуждения Мартова. Он пишет в апрельской, 1919 года, книжке «Мысли» про «мировой большевизм». Он знает литературу большевизма и о большевизме досконально. И этот писатель о гражданской войне пишет вот как:
«... В первые же недели войны мне приходилось писать о том, что вызванный ею кризис рабочего движения есть прежде всего «моральный кризис», кризис утраты взаимного доверия различными частями пролетариата и веры пролетарских масс в старые морально-политические ценности. Я не представлял себе еще тогда возможности, что эта утрата взаимного доверия, это уничтожение идейных скреп, которые в течение последних десятилетий связывали между собой не только реформистов и револю
ционеров, но в известные моменты объединяли и социалистов с анархистами, и тех и других с либеральными и христианскими рабочими, — что это уничтожение приведет к гражданской войне среди пролетариев...».
Курсив принадлежит господину Мартову. Он сам подчеркивает, что дает здесь оценку именно гражданской войны. Может быть даже, он подчеркивает свое полнейшее согласие с Каутским, который во всяком случае именно так рассуждает о гражданской войне.
А в этом рассуждении столько самой утонченной подлости, такая бездна лжи и обмана рабочих, такое низкое предательство их интересов, такое лицемерие и ренегатство по отношению к социализму, что диву даешься, сколько лакейства накопили десятилетия «игры» с оппортунизмом в Каутских и Мартовых!
Во-первых, когда Каутский и Мартов фарисейски проливают слезы по поводу «гражданской войны среди пролетариев», то этим пытаются прикрыть свой переход на сторону буржуазии. Ибо на деле гражданская война идет между пролетариатом и буржуазией. Никогда не бывало в истории и не может быть в классовом обществе гражданской войны эксплуатируемой массы с эксплуататорским меньшинством без того, чтобы часть эксплуатируемых не шла за эксплуататорами, вместе с ними, против своих братьев. Всякий грамотный человек признает, что француз, который бы во время восстания крестьян в Вандее51 за монархию и за помещиков стал оплакивать «гражданскую войну среди крестьян», был бы отвратительным по своему лицемерию лакеем монархии. Такие же лакеи капиталистов господа Каутские и Мартовы.
Международная буржуазия, всемирно могущественная, душит победивших рабочих одной страны за свержение капитала, ведя за собой часть обманутых, неосведомленных, забитых рабочих, а мерзавцы Каутские и Мартовы проливают слезы по поводу «гражданской войны среди пролетариев». Этим субъектам приходится прибегать к этому омерзительному лицемерию, ибо нельзя же признаться открыто в том, что они в гражданской
войне пролетариата с буржуазией оказались на стороне буржуазии!
Во-вторых, Мартов, как и Каутский, как и весь бернский Интернационал, превосходно знают, что они пользовались среди рабочих сочувствием как социалисты, ибо проповедовали необходимость революции пролетариата. В 1902 г. Каутский писал о возможной связи революции с войной и о том, что грядущая революция пролетариата будет, вероятно, больше совпадать с гражданской войной, чем предыдущие. В 1912 г. в Базельском манифесте весь II Интернационал торжественно заявляет, что грядущая война связана с грядущей пролетарской революцией. А когда эта война разразилась, «революционеры» II Интернационала оказались лакеями буржуазии!
Большевики в ноябре 1914 г. заявили, что империалистская война несет с собой превращение в гражданскую войну. Это оказалось правдой. Это теперь факт в мировом масштабе. Говоря о «мировом большевизме», Мартов вынужден признать этот факт. Но вместо того, чтобы честно признаться в своем полном идейном крахе, в провале взглядов всех тех, кто с пренебрежительной гримасой мещанина отвергал мысль о превращении войны империалистской в войну гражданскую, вместо этого Мартов лицемерит и «кивает» на «пролетарские массы», что они-де «утратили веру в старые морально-политические ценности»! !
Ренегаты сваливают свое ренегатство на массы. Массы сочувствуют большевикам, вступая повсюду на путь революции. В этом, оказывается, вина масс, по «теории» людей, которые всю жизнь распинались в верности революции, чтобы оказаться в лагере буржуазии против пролетариата, когда революция пришла.
В-третьих, две разные теории перед войной насчет внутренней борьбы в социализме были следующие. Каутский и Мартов, а равно большинство оппортунистов, видели в реформистах и революционерах два законных оттенка, необходимых крыла одного движения одного класса. Разрыв этих оттенков осуждался. Их сближение и слияние в каждый серьезный момент
пролетарской классовой борьбы признавалось неизбежным. В близорукости обвиняли сторонников раскола.
Другой взгляд, большевистский, в реформистах видел проводников буржуазного влияния на пролетариат, союз с ними допускал как временное зло в обстановке заведомо не революционной, разрыв и раскол с ними считал неизбежным при всяком серьезном обострении борьбы, а тем более при начале революции.
Кто оказался прав?
Большевики.
Во всем мире война принесла раскол рабочего движения, переход социал-патриотов к буржуазии. После России всего нагляднее показала это передовая капиталистическая страна, Германия. И теперь защищать «идейные скрепы» реформистов и революционеров, это значит поддерживать тех палачей из рабочих, вроде Носке и Шейдемана, которые помогали буржуазии убивать Розу Люксембург и Карла Либкнехта, убивать тысячи рабочих за революционную борьбу их против буржуазии.
Написано в июле 1919 г.
Впервые напечатано в 1925 г. в журнале «Большевик» № 23—24 Печатается по рукописи
Русский народ встретил объявление войны Германией в 1914 году совсем с иными чувствами, чем начало войны с Японией десять лет тому назад. Японской войне сопутствовал рост революционного движения в России, в то время большинство российских либералов и революционеров было настроено враждебно к правительству и особенно к его внешней политике. Многие из них являлись открытыми или скрытыми пораженцами, а небольшие группы революционеров (согласно более позднему свидетельству самого Ленина) даже принимали деньги от японцев на пропаганду революционных идей в России. Даже после заключения Портсмутского мира оппозиционные партии продолжали враждебно относиться к правительственной внешней политике. Вопросы внешней политики продолжали резко отделяться от вопросов политики внутренней. Весной 1906 года русские либералы агитировали во Франции (еще до созыва Думы) против предоставления займа русскому правительству.
После 1906 года в России произошли кардинальные изменения. Как бы значительны ни были недостатки Думы в качестве парламента для народного представительства, тем не менее она действительно представляла народ. Вошедшие в Думу лидеры политических партий почувствовали ответственность не только за ведение дел внутри страны, но и за внешнюю политику. Начало думского режима совпало с роковыми для России событиями в области внешней политики. Установление тесных связей Англии сначала с Францией, а затем и с Россией привело к созданию нового мощного международного объединения - Антанты - и к его противостоянию с ранее образовавшимся союзом центральных держав (Германии, Австро-Венгрии и др.). Начала прорисовываться общая картина войны. Лидеры умеренно консервативных и либеральных партий в России (и это необходимо признать) смотрели на перспективу войны без особого отвращения. Правда, члены этих партий были склонны к пацифизму, сохраняя в душе традиционное недоверие к правительству. Однако вступление в войну в союзе с либеральными и демократическими странами против реакционной Германии похоже усиливало Думу и либеральные буржуазные порядки в России. Поэтому умеренные консерваторы и либералы благосклонно относились к единению с Антантой.
По этой же причине многие крайние консерваторы и крайние радикалы были открытыми или скрытыми друзьями Германии. Но большинство членов не только первых двух Дум, но также III и IV было готово поддержать проантантовскую политику, проводимую сначала Извольским, а потом Сазоновым.
2После убийства в Сараево наследника австро-венгерского престола, во время международного кризиса, Ленин жил в горной деревне Поронино в Галиции. Он оставался там и в первые дни после начала мировой войны. Очевидно, он чувствовал себя в Австрии в полной безопасности. Затем произошел «довольно курьезный эпизод», как его назвал один из ленинских друзей, польско-русский еврей Ганецкий (Фюрстенберг). Этот «эпизод» кончился кратковременным арестом Ленина. Причиной ареста, по мнению Ганецкого, явились «грубость крестьян» и «тупость галицийских властей».
Австрия объявила войну России 6 августа 1914 года на неделю позже, чем это сделала Германия. Состояние войны с Россией, естественно, заставило отнестись местные полицейские власти и крестьян с недоверием к Ленину как русскому подданному. 7 августа на его квартире провели обыск и велели ему на следующий день явиться к властям в город Новый Тарг. Немедленно после обыска Ленин обратился за советом к Ганецкому, жившему тогда в Поронино. Ганецкий сразу же телеграфировал о происшедшем доктору Мареку, депутату австрийского рейхсрата, который (как уже говорилось) помогал Ленину в 1912 году переехать в Краков.
На следующий день в Новом Тарге Ленина арестовали. Ганецкий (и там и в Кракове) стал предпринимать энергичные шаги к его освобождению и телеграфировал о случившемся лидеру австрийских социал-демократов Виктору Адлеру. Со своей стороны, жена Ленина Крупская также направила Адлеру письмо. Адлер вместе с польским социал-демократическим депутатом Диамандом в Вене явились лично к министру внутренних дел и поручились за Ленина. Они сказали, что он смертельный враг царизма и всю свою жизнь посвятил борьбе с ним. Министр внутренних дел сообщил об этом краковской полиции. 19 августа военный губернатор в Кракове направил телеграмму в Новый Тарг: «Владимира Ульянова немедленно освободить».
А еще через несколько дней, 23 августа, министр внутренних дел сообщил краковской полиции, что, по мнению д-ра Адлера, при сложившихся обстоятельствах Ульянов мог бы оказать им важную услугу. Спустя несколько дней Ленин, его жена и теща выехали в Вену. Там он оставался меньше недели, а затем отправился в Швейцарию, получив с помощью Адлера необходимые документы. В отправленной 5 сентября 1914 года открытке он информировал Адлера о благополучном прибытии в Швейцарию и благодарил за оказанную помощь.
3Мировая война оказалась испытанием для Интернационала, так называемого II Интернационала, сформированного в 1889 году. Большинство социалистических лидеров в различных странах высказались в поддержку своих правительств и их военных усилий; они превратились из интернационалистов, которыми были в теории, в оборонцев, защитников своей нации на практике. 4 августа 1914 года германские социал-демократы проголосовали в рейхстаге за военные кредиты. В тот же день французские социалисты одобрили решение о полной поддержке французского правительства. Большинство русских социалистических лидеров тоже высказались за необходимость защиты отечества. Народники, эсеры, народные социалисты и трудовики заняли оборонческие позиции, и лишь немногие эсеры (и среди них такой авторитетный, как Чернов) оставались интернационалистами.
Большинство меньшевиков или социал-демократов, тяготеющих к меньшевикам, также выступили за оборону. Особенно четкую позицию в этом вопросе занял Плеханов. Но часть возглавляемых Мартовым меньшевиков остались верны интернационалистическому идеалу. Троцкий занял сходную позицию, и «Августовский блок», сформированный Троцким и меньшевиками в 1912 году, распался. Интернационализм Мартова и Троцкого носил теоретический характер.
Отношение Ленина к Мировой войне было совсем другим: он воспринимал ее прежде всего как сигнал приближения мировой революции. Еще в 1913 году он писал Горькому: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции… штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Йозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие».
Развитие событий скоро даровало это удовольствие Ленину, причем не только в отношении императоров России и Австро-Венгрии, но также в отношении остальных правителей великих и малых государств.
С самого начала войны Ленин повел непримиримую борьбу против социального патриотизма, означавшего для него предательство принципов интернационального социализма. Известие, что германские социал-демократы проголосовали за военные кредиты представлялось Ленину невероятным; в первый момент он категорически отказался этому верить и считал, что германское правительство распространило ложные слухи с целью внести смятение в ряды социалистов. Когда же это известие подтвердилось, Ленин впал в ярость и объявил, что оно означает конец II Интернационала.
4Тотчас по прибытии в Швейцарию Ленин занялся организацией собственной, непримиримой группы. 5 сентября в Берне он написал тезисы «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне», которые обсуждались на совещании группы большевиков в Берне 6–8 сентября и были одобрены. Два месяца спустя эти же тезисы, с еще более усиленными формулировками, утвердил Центральный комитет большевиков в форме манифеста. Манифест был опубликован 1 ноября 1914 года в ленинском «Социал-демократе»: Ленин осуждал поведение социал-патриотов воюющих стран и призывал к формированию III Интернационала вместо II, который, по его мнению, умер. Он призывал отказаться от «опозоренного» лидерами II Интернационала названия социал-демократ и вернуться к старому марксистскому наименованию - коммунист. Он также выдвинул лозунг превращения империалистической войны в гражданскую. В одной из своих статей этого периода Ленин писал:
5Пропаганда классовой борьбы… есть долг социалиста даже в войне ; работа, направленная к превращению войны народов в гражданскую войну, есть единственная социалистическая работа в эпоху империалистического вооруженного столкновения буржуазии всех наций. Долой поповски-сентиментальные и глупенькие воздыхания о «мире во что бы то ни стало»! Поднимем знамя гражданской войны.
Один из ленинских тезисов относился к России:
Первостепенной и особой задачей российской социальной демократии является жестокая и непримиримая борьба против великорусского и монархического шовинизма и против оборонческой софистики либералов… С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и его армий .
Итак, Ленинский интернационализм принял форму призыва к поражению своего правительства. В этом отношении его взгляды в 1914 году резко отличались от взглядов, которые он выражал в своих статьях периода русско-японской войны 1904–1905 годов. Во время русско-японской войны Ленин не призывал социалистов хотя бы пропагандой способствовать поражению России. Он только предупреждал их о неизбежности поражения из-за неспособности самодержавия вести войну. В среде русской интеллигенции в те годы был широко распространен взгляд, что военные неудачи самодержавного правительства должны приблизить реформы в России. Ленин разделял этот взгляд. Тот факт, что самодержавная Россия терпела поражение от Японии, имевшей конституционное правление, для Ленина явился аргументом не для выступления против войны вообще, а для обличения неспособности самодержавия вести войну. Иными словами, Ленин осуждал царизм не за участие в войне, а за ее неэффективное ведение.
«Падение Порт-Артура, - писал Ленин в январе 1905 года, - подводит один из величайших исторических итогов тем преступлениям царизма, которые начали обнаруживаться с самого начала войны».
Таким образом, в 1904–1905 годы, в отличие от 1914–1915, Ленин не был пораженцем. Поражение России в войне с Японией еще не могло привести (и не привело) к тем последствиям, которые означало для нее поражение в войне с Германией (несмотря на то, что тяжесть поражения в войне против Германии в союзе с Антантой была меньше).
6На Бернском совещании русских большевиков, созванном в начале сентября 1914 года, присутствовал депутат Думы большевик Самойлов. Он доставил в Россию одобренные совещанием ленинские тезисы о войне. Эти тезисы были обсуждены большевистской фракцией в Думе, российской частью Центрального Комитета и собраниями большевистских рабочих на различных предприятиях Петрограда. Российские большевистские организации примкнули к тезисам, внеся в них незначительные изменения. Основной пункт о желательности поражения России остался без изменений.
Известие об этом доставил Ленину Шляпников, который выехал в Стокгольм в середине октября для восстановления связи между российскими большевиками и Лениным. В середине ноября 1914 года русские большевики собрали совещание в Озерках (вблизи Петрограда), чтобы обсудить планы своей дальнейшей деятельности в России. В этом совещании приняли участие все большевистские депутаты Думы (после отставки Малиновского их осталось пять), представитель Центрального комитета Каменев, представители большевистских организаций различных городов - Петрограда, Иваново-Вознесенска, Риги и Харькова.
Прежде чем совещание успело завершить свою работу, полиция арестовала и предала суду всех его участников. Слушалось дело на специальной сессии Петроградского суда 23 февраля 1915 года. Главным доказательством вины служили ленинские тезисы о войне. Каменев и все пять депутатов Думы были приговорены к ссылке в Сибирь.
По мнению Ленина, обвиненные не проявили на суде достаточно мужества. Особенно это касалось Каменева, которого Ленин по какой-то причине назвал его настоящей фамилией - Розенфельд. (Тот пытался подчеркнуть свое несогласие с Центральным комитетом и даже доказать свою солидарность с социал-патриотами.) Однако Ленин с удовольствием отметил правильное поведение думских большевистских депутатов-рабочих и выразил надежду на то, что при помощи их пропаганды его идеи распространятся в рабочей среде.
7«Правительство надеется запугать рабочих отправкою в Сибирь членов РСДРП-Фракции? Оно ошибется».
Осенью 1914 года, как уже говорилось, Ленин разработал свою генеральную политическую линию. В 1915 году он старался усилить свою позицию и организовать группу сторонников внутри международного социал-демократического движения. Свой план дальнейшей деятельности он выдвинул на Конференции заграничных секций РСДРП, проходившей в Берне между 27 февраля и 4 марта 1915 года.
По предложению Ленина Конференция объявила, что все надежды на восстановление II Интернационала являются вредными иллюзиями и необходимо предпринять шаги, чтобы соединить вместе все антишовинистические элементы Интернационала. Далее был подтвержден тезис о желательности поражения России и было более полно разработано положение о гражданской войне: «Гражданская война… есть борьба пролетариата с оружием в руках против буржуазии».
Три участника конференции (среди них Н. И. Бухарин и Н. В. Крыленко) выступили против ленинской четкой пораженческой позиции и попытались выдвинуть более расплывчатый лозунг: «Война за мир».
Так сформировалась так называемая бухаринская группа, которая в дальнейшем пыталась поддерживать определенную степень независимости. К ней вскоре присоединился бежавший из Сибири Пятаков.
В сентябре 1915 года Ленин появился на Циммервальдской конференции. Эта конференция социалистов-интернационалистов включала представителей двух течений.
Меньшинство на конференции, сформировавшее так называемую «Циммервальдскую левую» группу, придерживалось непримиримых взглядов Ленина. К этому течению принадлежали следующие группы и делегаты: 1. Центральный комитет российских большевиков; 2. Бюро социал-демократов Польши и Литвы; 3. Центральный комитет социал-демократов Латвии; 4. Несколько индивидуальных делегатов - один швед, один норвежец, один швейцарец и один немец.
Большинство на конференции состояло из социал-демократов, которые хотя и выступали против социал-патриотизма, тем не менее не решались открыто проповедовать гражданскую войну и, подобно Бухарину, предлагали расплывчатый лозунг: «Война за мир».
Конференция одобрила текст обращения против войны, подчеркнув, что пролетариату необходимо начать войну за мир без аннексий и контрибуций и что основанием национальных отношений должно быть самоопределение народов.
Левая группа на конференции предложила другой текст обращения, в котором недвусмысленно и четко осуждался весь социал-империализм и особо выдвигался лозунг: «Не гражданский мир между классами, а гражданская война!». По мысли левых, революционные социал-демократы должны были постоянно доказывать массам, что прочный мир и освобождение человечества могут быть достигнуты только социальной революцией.
Этот проект резолюции, внесенный левой группой, не был принят большинством конференции, и тогда Ленин подписал обращение большинства.
Следует отметить, что «Циммервальдская левая» решила создать для будущих выступлений специальную организацию. Так, рядом с Интернациональной социалистической комиссией, избранной конференцией, было создано Бюро «Циммервальдской левой», состоявшее из Ленина Зиновьева и Радека.
8Положение в России по мере продолжения войны, сопровождавшейся сплошными неудачами, стало быстро ухудшаться. Правительство начинало войну при поддержке практически всех политических сил русского общества за исключением большевиков и крайних консерваторов. Как и все остальные участники войны, царское правительство не предвидело ее затяжного характера и не заготовило достаточно запасов ни для военных, ни для промышленности и гражданского населения. Печальные поражения русской армии в 1915 году были вызваны главным образом нехваткой винтовок, снарядов и вообще военного снаряжения. Стало очевидным, что от полной катастрофы страну могут спасти только чрезвычайные усилия всех политических партий и экономических организаций.
В самом начале войны были сформированы Союзы земств и городов, призванные помогать раненым и больным солдатам. Теперь эти союзы занялись обеспечением армии. В дополнение к уже имеющимся организациям были созданы Военно-промышленные комитеты. В них участвовали представители различных корпораций, целью их была милитаризация промышленности. Центральным учреждением для всех этих организаций, естественно, была Государственная дума. В конце августа 1915 года умеренно консервативные и либеральные партии в Думе по инициативе кадетского лидера Милюкова объединились в так называемый «прогрессивный блок». Он направил царским властям требование формировать правительство из «лиц, пользующихся безусловным доверием Думы». Большинство в Думе считало, что это единственный путь, что только так можно сконцентрировать всю энергию народа для успешного продолжения войны.
На деле Дума добивалась лишь восстановления согласия между правительством и народными представителями, которое существовало при Столыпине и в известной степени при его преемнике Коковцеве. Однако вскоре после начала войны Коковцев был вынужден уйти в отставку. Его заменил Горемыкин, ничтожный человек, ставший (как и во время I Думы) безоговорочным проводником политики Николая II. Итак, правительство осуществляло политику Николая II, и страна была поставлена перед угрозой политического кризиса, раскола между правительством и Думой. Политический конфликт (подобный кризису времен I Думы) назрел снова, но теперь уже он пришелся на сложный момент напряженной войны.
Конфликт можно было предотвратить уступками либо Думы, либо императора. Но Дума не считала возможным сдаваться, так как не имела доверия к правительству. Николай II, вдохновляемый своей женой, императрицей Александрой Федоровной, тоже не соглашался пойти на существенные уступки прогрессивному блоку. Начался затяжной политический кризис. Николай II несколько раз распускал и созывал Думу, менял одного министра на другого; он принял на себя верховное командование, рассчитывая повысить свою популярность в стране. Постепенно эти меры привели к полной политической изоляции императора; из-за привычки Александры Федоровны вмешиваться в управление страной и из-за закулисной деятельности «старца» Григория Распутина, который оказывал на императрицу гипнотическое воздействие, изоляция становилась все сильнее. Император все больше терял свой престиж, кризис затянулся и нашел окончательное разрешение в революции.
9Раскол между императором и Думой был опасен для обеих сторон именно тем, что открывал дорогу третьей силе - революционному пролетариату, руководимому идеями Ленина. В начале войны большевистскую газету «Правду» запретили, но за два года своего существования она успела воспитать много рабочих-последователей Ленина. Тем не менее, в начале войны патриотические настроения охватили также и российских рабочих, даже тех, которые симпатизировали большевизму.
Принятые большевистской фракцией Думы и русской частью Центрального комитета ленинские тезисы соответствовали настроению незначительной части рабочих. В мартовской забастовке 1915 года в знак протеста против суда над большевистской фракцией Думы участвовало всего около 4 тысяч рабочих. Но мало-помалу недовольство в рабочей среде росло. Продолжающаяся война, падение уровня жизни, трудности с продовольствием, особенно в Петрограде, усиливали недовольство.
Конфликт между Думой и императором также подогревал оппозиционные чувства, тем более, что речи депутатов печатались во всех газетах. Не последнюю роль играла и непрерывная пропаганда подпольных большевистских организаций, которые опять возобновили деятельность.
Но какие бы ни были совокупные обстоятельства, с 1915 года наблюдался заметный рост недовольства и беспокойства в рабочей среде. Стало увеличиваться количество стачек. В течение 1915 года в забастовках приняло участие около 500 тысяч рабочих, в 1916 году их число поднялось до 1 миллиона человек (хотя политический характер носили менее трети стачек).
Большевистское влияние на рабочих особенно ярко проявилось 10 октября 1915 года на первом собрании рабочих выборщиков в Петрограде, на котором предстояло выбрать представителей рабочих в Центральный и Петроградский Военно-промышленные комитеты. Прошла предложенная большевиками резолюция (95 голосов против 81), призывающая бойкотировать «оборонческие организации либеральной промышленной буржуазии». Выборы представителей были отложены до середины декабря и принесли такие результаты: из 153 выборщиков 91 последовали за большевиками и покинули собрание. Представители в Военно-промышленные комитеты были избраны от меньшинства рабочих. Большевики преобладали и на выборах рабочих Петрограда в Страховой совет Петрограда в феврале 1916 года. 41 голос из 60 был подан за большевистский список.
10В конце апреля 1916 года в небольшой швейцарской деревне Кинталь заседала II конференция социалистов-интернационалистов. На конференции сильно ощущалось влияние «Циммервальдской левой», а также тот факт, что среди делегатов преобладала левая тенденция. К левым принадлежали 12 делегатов из 43-х, но в ряде голосований за левыми шла почти половина делегатов.
Резолюция относительно Международного социалистического бюро - руководящего органа II Интернационала - представляла собой компромисс между различными течениями на конференции, а в некоторых положениях имела тональность, предложенную левыми. Резолюция оставляла открытым вопрос о созыве Бюро, но призывала членов Циммервальдской группы готовить совместное выступление в Бюро против националистического социализма. Что касается главного пункта - вопроса о мире, - левая группа внесла специальный проект резолюции (как и в Циммервальде), включающий прямое обращение к пролетариям: «Сложите оружие, обратите его против общего врага - капиталистических правительств».
Проект не приняли; как и в Циммервальде, была одобрена декларация, содержащая обращение с призывом к миру без аннексий и контрибуций.
Тем не менее, Ленин был удовлетворен исходом Кинтальской конференции в целом. Он отмечал, что она показала усиление недовольства пролетарских масс и, как следствие, подъем революционных настроений.
Еще до этой конференции Ленин начал писать книгу с намерением заложить основы теории международного коммунизма. Работа называлась «Империализм, как высшая стадия капитализма». Ленин собирался публиковать ее в легальном русском издании. Книга была готова в июле 1916 года. Позже она стала основой интернационального ленинизма. Согласно ее доводам, мир вступил в эпоху господства финансовых монополий; это новый этап экономического развития, отличный от эпохи промышленного капитализма, при котором жил Карл Маркс. Развитие финансового капитализма заставляет главные капиталистические государства обеспечить себе экономические позиции в колониальных странах. В свою очередь, это означает, что мир вступил в период военных конфликтов между великими капиталистическими державами за захват колоний. Эпоха войн может кончиться только после свержения капиталистической системы и основания на ее месте коммунизма.
Перед приближающейся революцией Ленин готовил и теоретический фундамент и организационные связи между социалистическими группами. Но для более широкой деятельности Коммунистического интернационала существовало одно трудно преодолимое препятствие - отсутствие средств. Несмотря на умеренность и аскетический образ жизни, будущий глава Коммунистического интернационала осенью 1916 года использовал уже все деньги из партийной казны. В сентябре (или в самом начале октября) этого года Ленин написал Шляпникову в Копенгаген: «О себе лично скажу, что заработок нужен. Иначе прямо поколевать, ей-ей!! Дороговизна дьявольская, а жить нечем».
11Вместе с генеральным лозунгом превращения империалистической войны в войну гражданскую Ленин, как уже отмечалось, выдвигал и частную задачу: желательность военного поражения России. Эту войну Россия вела против Центральных европейских держав. Таким образом, поражение России могло означать только победу Германии. Следовательно, ленинский интернационализм, на словах осуждая германскую буржуазию (равно как и буржуазии других стран), на практике играл на руку германским «социал-патриотам» и в целом германской буржуазии и кайзерскому режиму.
С реалистической точки зрения, ленинская доктрина была выгодна Германии. С самого начала войны он оказался агентом Германии, именно в этом обвиняли его лидеры левых оппозиционных группировок непосредственно перед подписанием мирного соглашения в Брест-Литовске.
Ленин и Людендорф практически имели одну задачу. Этот факт вовсе не подразумевает, что между ними существовало какое-либо оформленное соглашение. Это означало только то, что «их линии в политике пересекаются» (как отметил Троцкий).
Трудно, однако, отмести предположение, что мысль о возможности формального соглашения никогда не возникала. Как уже отмечалось, в самом начале войны лидер австрийских социал-демократов Виктор Адлер говорил австрийскому министру внутренних дел, что «Ленин мог бы при существующих обстоятельствах оказать важную услугу».
Осенью 1915 года немецко-русский социал-демократ Парвус (участвовавший в русской революции 1905 года) объявил в своей, издаваемой в Берлине газете «Die Glocke» («Колокол»), что он призван «служить интеллектуальным барометром отношений между вооруженной Германией и революционным российским пролетариатом». Парвус намекал своим читателям на то, что Германский генеральный штаб добивается революции в России. Следует отметить, что он употреблял в основном абстрактные фразы из резолюций Ленина. Но для Ленина Россия была только одной из составляющих генеральной политики интернационализма. Он не испытывал сожаления, что согласно его концепции, Россия потерпит поражение.
Но в своей газете «Социал-демократ» Ленин подверг Парвуса острой критике, обвиняя того в различном подходе при оценке политики Антанты и Центральных держав, в защите пацифистов и интернационалистов Англии и одновременно националистов и ярых патриотов Германии. Далее он упрекал Парвуса в том, что тот «лижет сапоги Гинденбургу… печатая хамские гимны этому «воплощению немецкой народной души»».
Вполне естественно, что Ленин обрушился на Парвуса: Парвус слишком откровенно толковал ленинскую точку зрения, показывал, что она служит интересам германского генерального штаба и немецких социал-патриотов. Но с ними Ленин не хотел иметь ничего общего, относился к ним еще хуже, чем к кадетам. Одно время он даже был готов на практике примириться со Столыпиным, но он никогда не прекращал ожесточенных нападок на кадетов. Это было вполне в его духе. Суровые обвинения Парвуса в социал-патриотизме вовсе не исключали для Ленина возможности использовать его (как это станет ясно впоследствии) для связи с Людендорфом. Деловое соглашение с «империалистами» никогда не представлялось Ленину предательством своих идеалов.
Так, в январе 1918 года, накануне заключения сепаратного мира с Германией, он заявлял, что «изменяют социализму лишь те, кто обменивает выгоды для части рабочих на выгоды для капиталистов, лишь такие соглашения в принципе недопустимы».
В своих январских тезисах, касаясь заключения сепаратного мира в 1918 году, Ленин писал, что разница между компромиссом советского правительства с Германией и компромиссом рабочего класса с буржуазией очень велика.
Кроме того, когда, еще до подписания Брест-Литовского договора, Германия продолжала наступление, Ленин, не задумываясь, принял военную помощь от «империалистов» Антанты, которые, с его точки зрения, были более опасными врагами, чем «империалисты» Германии.
Итак, Ленин в определенных обстоятельствах был готов прийти к взаимопониманию с «империалистами», в которых видел практическую пользу для коммунизма.
Но приходил ли он к каким-нибудь деловым соглашениям с германским империализмом, имело ли место что-либо подобное до революции в России?
Джин Генри Бинт, директор французского детективного бюро «Бинт и Самбин», которое вело наблюдение по поручению зарубежного представительства российского Департамента полиции, 30 декабря 1916 года направил управляющему этого представительства А. А. Красильникову рапорт. В нем говорилось, что, по сообщению детективов, 28 декабря русский революционер Ульянов (Ленин) покинул место своего проживания в Цюрихе и поехал в Берн, где вошел в здание германского посольства и оставался там до следующего дня, после чего вернулся в Цюрих.
Вопрос, соответствовало ли это сообщение фактам, может быть предметом дискуссии. Однако, нужно согласиться с тем, что в соответствии со взглядами Ленина и осуществлявшейся им в ряде случаев тактикой, в принципе его переговоры с германским правительством во время войны не казались ему невозможными. Позже, перед подписанием Брест-Литовского мира, Ленин сказал, что это была для него ничего не значившая «сделка с империалистами».
Примечания:
Слов: «даже в войне» у Ленина нет. (Прим. перев.)
У Ленина это место изложено по-другому: «Задачей с.-д. каждой страны должна быть в первую голову борьба с шовинизмом данной страны. В России этот шовинизм всецело охватил буржуазный либерализм («кадеты») и часть народников вплоть до с.-р. и «правых» с.-д.» (Прим. перев.)
Слов «его армий» у Ленина нет. (Прим. перев.)
Кто бы мог подумать летом 1916-го, что уже через год с небольшим у власти в России утвердятся большевики и вскоре в стране вспыхнет самая настоящая гражданская война?! Между тем вождь большевиков Владимир Ленин еще задолго до этого заявлял, что «превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг»…
Через 31 месяц после начала Первой мировой войны, в феврале 1917 года, произошло падение российской монархии. Еще через восемь месяцев, в октябре того же года, у власти утвердился Владимир Ленин , который с тех пор считался главным творцом «величайшего события российской истории XX века». Правда, за все это время (с начала апреля по конец октября 1917 года) Ленин находился в революционной столице только четыре месяца, но, похоже, этот факт никого не смущает. У революции должен быть вождь, и то, что все нити управления ею были в руках Ленина, желательно не подвергать сомнению. Впрочем, по отзывам современников, Ленин в полном смысле слова «жил революцией»…
Внутренние факторы
Что бы ни говорили апологеты монархии, самодержавная система вызывала ту или иную степень протеста – осознанного или неосознанного – во всех слоях населения. Отсюда не только возникновение либеральной оппозиции, но и «успех» российского социализма в двух его основных вариантах: марксистском (пролетарском) и народническом (крестьянском). Иначе и быть не могло: если слой образованных людей не находит естественного применения своим способностям к лидерству и управлению, то из его представителей начинает складываться антисистемное сообщество, руководствующееся постулатами, изначально противоположными существующей государственности.
В.И. Ленин: «Не будь войны, Россия могла бы прожить годы и даже десятилетия без революции против капиталистов». Фото 1914 года
Стоит ли удивляться, что это сообщество интеллигенции взяло на вооружение «самые передовые» социальные теории и занялось поиском не только легальных, но и нелегальных способов воплощения их в жизнь. В такой ситуации не было никакой гарантии, что в критических обстоятельствах интеллигентские доктрины не начнут резонировать с народными утопиями и предрассудками.
Разумеется, русский марксизм носил поначалу подражательный характер. Но случается, что ученики «по молодости» оказываются куда нетерпеливее своих учителей. Таковыми оказались российские большевики. Они искали кратчайшие пути претворения своих идей в действительность, мало задумываясь о средствах их реализации. Предполагалось, что российский пролетариат в союзе с крестьянством развернет борьбу против самодержавия, а после его свержения при поддержке беднейшей части сельских тружеников выступит против буржуазии в борьбе за социализм. Но история существенно скорректировала эти планы.
С началом Первой мировой войны Ленин обратился к факторам глобального порядка. Он стал связывать войну с грядущим крахом капитализма в его высшей, «империалистической» стадии. Теперь Ленина вдохновлял уже не столько «Капитал» Карла Маркса , сколько книга Джона Гобсона «Империализм» (1902). Согласно английскому автору, капитализм приобрел глобальный характер, на повестке дня стоял передел мира между ведущими империалистическими державами. Под впечатлением от нарисованной Гобсоном картины, «подтвержденной» разразившейся в 1914 году Первой мировой войной, Ленин уверовал в близость мировой революции, в это «универсальное» средство победить и самодержавие, и русскую буржуазию, и международный империализм. Позднее вождь большевиков откровенно признал:
«Не будь войны, Россия могла бы прожить годы и даже десятилетия без революции против капиталистов».
Ленинская установка была проста:
«Превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг». При этом Ленина не смущало то, что Россия оставалась «самой отсталой» из капиталистических стран. Более того, он, в отличие от других социалистов, делал ставку на «революционное творчество масс».
Ленин считал, что Россия, якобы прорвавшаяся вперед по части концентрации финансового капитала, но вместе с тем опутанная пережитками докапиталистической эпохи, в силу накопленных в ней острейших социальных и политических противоречий способна сыграть роль застрельщика в европейском движении к социализму. Ужасам войны противопоставлялась грандиозная утопия, подававшаяся в наукообразной оболочке. Но этому могли помешать правые социалисты, склонные, вопреки марксистскому учению, к защите «своего» буржуазного правительства.
В 1917 году братание на российско-германском фронте приняло массовый характер
Еще в ноябре 1912 года Базельский социалистический конгресс принял манифест об угрозе надвигавшейся войны. В нем говорилось, что в любой момент армии великих европейских держав могут быть брошены друг против друга. Пролетариат, как подчеркивалось в манифесте, считает это преступлением против человечности, а потому намерен противопоставить империализму всю мощь своей международной солидарности. Манифест рекомендовал социалистам использовать неизбежный в случае войны экономический и политический кризис для борьбы за социалистическую революцию.
«Разжечь пролетарскую революцию на Западе»
Впрочем, с началом войны, забыв о принципах «пролетарского интернационализма», ведущие социалисты всех воюющих стран встали на сторону «своих» империалистических правительств. Вялая реакция на убийство во Франции Жана Жореса – главного и самого яркого противника войны – вполне это подтверждала. Однако Ленина, едва ли не единственного из европейских социалистических лидеров, вспышка «революционного шовинизма» не остановила.
Поскольку, по его мнению, воспрепятствовать мировой империалистической бойне могла только международная пролетарская революция, следовало так или иначе спровоцировать цепную реакцию революционных потрясений. С этой точки зрения было безразлично, в какой стране произойдет первый революционный взрыв. А потому социалисты разных воюющих стран обязаны были выступить против «своих» империалистических правительств. В этих обстоятельствах, согласно Ленину, надлежало «довести до конца буржуазную революцию в России, чтобы разжечь пролетарскую революцию на Западе». Причем в условиях войны вторая половина этой задачи якобы решалась одновременно с первой.
Между тем в Европе уже действовали малозаметные, но весьма многозначительные факторы иного порядка. Мир стал слишком тесным и агрессивным для того, чтобы дипломаты старой формации успевали договариваться о поддержании привычной стабильности. Сыграл свою роль и фактор социализации науки: ученые впервые попытались применить свои практики к общественно-политической жизни.
Возник феномен «наукообразного мифа», который придавал старым как мир утопиям дополнительную убедительность. Это провоцировало соблазн стремительного рывка вперед, в том числе и через «освободительную» войну. Мир стал «революционным» изнутри. Но в то же время он стал агрессивным вовне. В Европе победила вторая тенденция, в России обстановка была сложнее.
Причины, породившие такую ситуацию, были различимы: демографический бум привел к «омоложению» европейского населения, промышленный прогресс убеждал во «всесилии» человека, информационная революция усиливала иллюзорность массового сознания. Соответственно, возросла «безрассудность» обычных людей. В самый ход мировой истории впервые вмешалась возбужденная психика «маленького человека». На этом фоне правители, мыслившие категориями прошлых веков, начали – вольно или невольно – провоцировать войны и революции. Им подыгрывали средства массовой информации, доводившие неосознанное недовольство масс до шовинистической истерии.
Глобализация сталкивала ранее отчужденные миры, и трудно было надеяться, что они скоро придут к взаимопониманию. В известном смысле большевики предложили свой «универсальный» проект устранения обострившихся противоречий. Разумеется, он был утопичным, однако подкупал своей внешней гуманистической составляющей. Так рождался грандиозный революционный обман и самообман.
5–8 сентября 1915 года состоялась Международная социалистическая конференция в Циммервальде (Швейцария). Собралось 38 делегатов из ряда европейских стран. Поскольку Ленин не мог рассчитывать на большинство, он постарался создать так называемую «Циммервальдскую левую» группу – немногочисленную группу своих сторонников.
В дальнейшем он продолжил критику правых социалистов на Кинтальской социалистической конференции (апрель 1916 года), которая своим манифестом, обращенным к «разоряемым и умерщвляемым народам», заявила о необходимости завоевания власти пролетариатом. Однако ленинский лозунг «превращения войны империалистической в войну гражданскую» и здесь не встретил поддержки. Тем не менее Ленин упорно пытался привлечь сторонников. Он нашел их совсем не там, где рассчитывал.
Нетерпеливые народные массы
В годы войны обнаружилось поразительное явление: если в западных странах всерьез восприняли идею «священного единения» всех слоев общества против общего врага, то в России все образованные люди заговорили – кто со страхом, кто с надеждой – о неизбежной революции.
Считается, что значительную роль в нагнетании революционных настроений сыграли речи лидера либералов Павла Милюкова и известного правого деятеля Владимира Пуришкевича , принявшихся в конце 1916 года обличать пороки существующей власти с трибуны Государственной думы. Однако в конце февраля 1917 года народное возмущение прорвалось независимо от них.
В.И. Ленин провозглашает советскую власть. Худ. В.А. Серов
Под лозунгами «Хлеба!» и «Долой войну!» революция словно прокатилась мимо всех тогдашних оппозиционных политических лидеров, и в определенной мере даже социалистов. Забастовавшие, взвинченные до истерики женщины, которым стало нечем кормить своих детей, смогли увлечь за собой мужчин, люди вышли на многочисленные демонстрации. Под влиянием социалистических агитаторов к лозунгам, провозглашенным массами, добавился политический – «Долой самодержавие!». Ситуацию определили солдаты Петроградского гарнизона: им не хотелось идти на ненавистную войну и потому они с готовностью примкнули к возмущенным рабочим. Нетерпеливые массы стали навязывать политикам свой образ действий.
Образовавшееся после Февральской революции Временное правительство возглавили думские лидеры, рассчитывавшие, что избавление от царизма позволит победоносно закончить войну. Российские социалисты (меньшевики и эсеры), ставшие во главе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, заняли шаткую позицию, формально поддерживая лозунг «Мир без аннексий и контрибуций». Но массы, уставшие от тягот войны, не соглашались ждать. На немедленном выходе России из войны настаивали также анархисты. О сепаратном мире, как ни странно, заговорили и отдельные правые, считавшие, что с падением самодержавия цели войны в глазах народа потеряли свою силу. Этим и воспользовался вернувшийся из эмиграции в начале апреля 1917 года Ленин.
В сущности, расчет Ленина в его знаменитых «Апрельских тезисах» строился на растущем народном возмущении продолжавшейся войной. Его предложения были просты: никаких уступок «революционному оборончеству», то есть тем «дурным» социалистам, которые поддерживают буржуазию и империалистов; соответственно, Временное правительство должно сойти со сцены.
Ленин выражал недовольство и лидерами Петроградского Совета – их следовало заменить «настоящими» революционерами. Также не находилось места в новой России «буржуазному» парламентаризму – ему на смену должна была прийти «более высокая» форма демократии в лице «республики Советов рабочих, батрацких, крестьянских и солдатских депутатов». Кроме того, Ленин говорил о необходимости централизации банковского дела и постепенного перехода к «общественному» контролю над производством и распределением продуктов. Именно так он понимал «шаги к социализму».
Излишне доказывать, что план Ленина был нереалистичен. Но бывают времена, когда взбаламученные массы видят в утопии единственно приемлемую реальность. Британский историк Роберт Сервис по значению сравнил 10 ленинских тезисов с 95 тезисами Мартина Лютера, которые великий проповедник пришпилил к дверям собора в Виттенберге почти 400 лет назад. В обоих случаях делалась ставка на неистовство народа, охваченного новой верой. Правда, Ленин специально подчеркивал:
«Мы должны базироваться только на сознательности масс». Но «сознательность», судя по всему, он понимал своеобразно, пребывая в уверенности, что массы рано или поздно двинутся по пути, указанному большевистской партией. На деле он сам в известной степени стал заложником растущего в народе стремления к миру «любой ценой».
Путь к власти
Как бы то ни было, но даже сподвижники Ленина сочли, что его предложения – «бред сумасшедшего». Большевистское руководство не приняло «Апрельских тезисов», посчитав их слишком абстрактными и на практике бесполезными. Впрочем, они все-таки были опубликованы в «Правде», хотя против их «разлагающего влияния» на страницах этой же газеты выступил Лев Каменев . Лишь в середине апреля Петроградская общегородская конференция большевиков неохотно одобрила ленинские тезисы, а потом их поддержала Всероссийская (Апрельская) конференция большевиков, проходившая с 24 по 29 апреля.
Ленину помог апрельский правительственный кризис. Разразившиеся события представляли собой характерное сочетание провокации и анархии, утопии и психоза. 18 апреля министр иностранных дел Временного правительства, уже упомянутый нами лидер кадетов Павел Милюков, имевший репутацию «гения бестактности», заверил засомневавшихся послов союзных держав, что Россия продолжит войну до победы.
Это пришлось не по вкусу членам Петроградского Совета, по-прежнему придерживавшимся, пусть и формально, лозунга «Мир без аннексий и контрибуций». 21 апреля на улицы столицы с требованиями мира вышло около 100 тыс. рабочих и солдат. Солдаты заговорили о том, что милюковская нота оказывает «дружескую услугу» империалистам всех стран, помогая им душить борьбу пролетариата за всеобщий мир. Начались антимилюковские солдатские и рабочие демонстрации, их встретили контрдемонстрации «чистой публики». Раздались провокационные выстрелы, появились убитые и раненые.
«Декрет о мире» – первый декрет советской власти – был, по существу, призывом к мировой революции
Милюкову пришлось уйти в отставку. Образовалось коалиционное правительство, вроде бы заявившее о своем стремлении к прекращению войны, однако достижение мира по старинке видевшее лишь «в согласии с союзниками». В этой обстановке в частных беседах даже кадеты допускали, что скоро контроль над правительством, возможно, перейдет к Александру Керенскому, а затем власть и вовсе может докатиться до большевиков. Так и случилось. Можно сказать, что в апреле 1917 года Ленин одержал решающую победу. Большевикам осталось только добить тех политиков, которые не соглашались на немедленные переговоры о мире.
В июне 1917-го большевики предложили массам следующий набор лозунгов: «Долой царскую Думу!», «Долой 10 министров-капиталистов!», «Вся власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!», «Пересмотреть декларацию прав солдата!», «Отменить приказы против солдат и матросов!», «Долой войну!». Любопытно, что лозунги, намекавшие на притаившиеся силы реакции (несуществующая «царская» Дума, мифические «министры-капиталисты»), сочетались с призывами об отмене ограничений прав солдат. Все это обобщалось традиционным антивоенным лозунгом, реализация которого мыслилась через переход власти к Советам. 18 июня большевистские лозунги подхватила 500-тысячная манифестация трудящихся.
Начавшееся в тот же день наступление русских войск было сорвано. Разразился новый кризис, еще больше скомпрометировавший сторонников «войны до победного конца». В начале июля антиправительственная манифестация солдат Петроградского гарнизона, не желавших отправляться на фронт, едва не привела к падению Временного правительства. В известном смысле нетерпеливые массы опередили большевиков.
Нежелание воевать связывалось с аграрным вопросом: солдаты – в большинстве своем бывшие крестьяне – опасались, что пребывание на фронте помешает им успеть к «справедливому» дележу земель, который обещали представители партии эсеров, причем от лица Временного правительства. Между тем эсеры, посулив справедливое решение аграрного вопроса, медлили с ним и с вопросом о мире. Получалось, что они невольно подыгрывали большевикам. Последним оставалось лишь обогнать своих противников-социалистов по части обещаний. И это им удалось вопреки обвинениям в том, что большевики действуют «по указке германского Генерального штаба».
Несомненно, что победу большевикам обеспечили два лозунга: «Мир!» и «Земля!». Большего не понадобилось: массы требовали того и другого любой ценой. Под прикрытием этих воззваний, принятых 25–26 октября 1917 года Вторым Всероссийским съездом Советов, большевики с помощью солдат Петроградского гарнизона легко перехватили власть в стране у зазевавшихся меньшевиков и эсеров.
Однако ленинский «Декрет о мире» был, по существу, призывом к мировой революции. Правда, ни участники Второго съезда, ни широкие массы солдат не хотели этого замечать. В результате Россия сорвалась во внутреннюю гражданскую войну – куда более разорительную, нежели проклинаемая «война империалистическая». Такова была жуткая цена грандиозного обмана и самообмана социалистических доктринеров и легковерных масс.
Владимир Булдаков, доктор исторических наук