Предлагаемый читателям материал представляет собой выдержки из дневников, писем и воспоминаний немецких солдат, офицеров и генералов, впервые столкнувшихся с русским народом в годы Отечественной войны 1941–1945 годов. По существу, перед нами свидетельства массовых встреч народа с народом, России с Западом, которые не теряют своей актуальности и в наши дни.
Немцы о русском характере
Из этой борьбы против русской земли и против русской природы едва ли немцы выйдут победителями. Сколько детей, сколько женщин, и все рожают, и все приносят плоды, несмотря на войну и грабежи, несмотря на разрушение и смерть! Здесь мы боремся не против людей, а против природы. При этом я снова вынужден признаваться сам себе, что эта страна с каждым днём становится мне всё милее.
Лейтенант К. Ф. Бранд
Они думают иначе, чем мы. И не трудись - русского ты всё равно никогда не поймёшь!
Офицер Малапар
Я знаю, как рискованно описывать нашумевшего «русского человека», это неясное видение философствующих и политиканствующих литераторов, которое очень пригодно для того, чтобы его, как платяную вешалку, обвешивать всеми сомнениями, которые возникают у человека с Запада, чем дальше он продвигается на Восток. Всё же этот «русский человек» не только литературная выдумка, хотя и здесь, как и всюду, люди различны и к общему знаменателю неприводимы. Лишь с этой оговоркой будем мы говорить о русском человеке.
Пастор Г. Голлвицер
Они так многосторонни, что почти каждый из них описывает полный круг человеческих качеств. Среди них можно найти всяких, от жестокого грубияна до Святого Франциска Ассизского. Вот почему их нельзя описать несколькими словами. Чтобы описать русских, надо использовать все существующие эпитеты. Я могу о них сказать, что они мне нравятся, они мне не нравятся, я перед ними преклоняюсь, я их ненавижу, они меня трогают, они меня пугают, я ими восхищаюсь, они во мне вызывают отвращение!
Менее вдумчивого человека такой характер выводит из себя и заставляет воскликнуть: Незаконченный, хаотический, непонятный народ!
Майор К. Кюнер
Немцы о России
Россия лежит между Востоком и Западом - это старая мысль, но я не могу сказать ничего нового об этой стране. Полумрак Востока и ясность Запада создали этот двойственный свет, эту хрустальную ясность разума и загадочную глубину души. Они находятся между духом Европы, сильным по форме и слабым в углублённом созерцании, и духом Азии, который лишён формы и ясных очертаний. Я думаю, их души влечёт больше Азия, но судьба и история - и даже эта война - приближает их к Европе. И так как здесь, в России, всюду много не поддающихся учёту сил, даже в политике и хозяйстве, то не может быть единого мнения ни о её людях, ни о их жизни… Русские всё измеряют расстоянием. Они всегда должны с ним считаться. Здесь часто родственники живут далеко друг от друга, солдаты с Украины служат в Москве, студенты из Одессы учатся в Киеве. Здесь можно ехать часами, никуда не приехав. Они живут в пространстве, как звёзды в ночном небе, как моряки на море; и так, как необъятен простор, так же безграничен и человек, - всё у него в руках, и ничего у него нет. Широта и простор природы определяют судьбу этой страны и этих людей. На больших просторах медленнее протекает история.
Майор К.Кюнер
Это мнение находит подтверждение и в других источниках. Немецкий штабной солдат, сравнивая Германию и Россию, обращает внимание на несоизмеримость этих двух величин. Немецкое наступление на Россию представилось ему соприкосновением ограниченного с безграничным.
Сталин является властелином азиатской безграничности - это враг, с которым силам, наступающим из ограниченных, расчленённых пространств, не справиться…
Солдат К. Маттис
Мы вступили в бой с врагом, которого мы, находясь в плену европейских жизненных понятий, вообще не понимали. В этом рок нашей стратегии, она, строго говоря, совершенно случайна, как приключение на Марсе.
Солдат К. Маттис
Немцы о милосердии русских
Необъяснимость русского характера и поведения нередко ставила в тупик немцев. Русские оказывают гостеприимство не только в своих домах, они выходят навстречу с молоком и хлебом. В декабре 1941 года при отступлении из Борисова в одной оставленной войсками деревне старушка вынесла хлеб и кувшин молока. «Война, война», - повторяла она в слезах. Русские с одинаковым добродушием относились и к побеждающим, и к побеждённым немцам. Русские крестьяне миролюбивы и добродушны… Когда мы во время переходов испытываем жажду, мы заходим в их избы, и они дают нам молоко, будто паломникам. Для них каждый человек нуждающийся. Как часто я видел русских крестьянок, голосивших над ранеными немецкими солдатами, как будто это были их собственные сыновья…
Майор К. Кюнер
Странным кажется отсутствие вражды у русской женщины к солдатам той армии, с которой борются её сыновья: Старая Александра из крепких ниток… вяжет мне носки. Кроме того, добродушная старуха варит картофель для меня. Сегодня в крышке моего котелка я нашел даже кусок солёного мяса. Вероятно, у неё есть где-то спрятанные запасы. Иначе не понять, как эти люди здесь живут. В сарае у Александры стоит коза. Коров у многих нет. И при всем том эти бедные люди делятся своим последним добром с нами. Делают ли они это из страха или действительно у этого народа врождённое чувство самопожертвования? Или же они это делают по добродушию или даже из любви? Александра, ей 77 лет, как она мне сказала, безграмотна. Она не умеет ни читать, ни писать. После смерти мужа она живёт одна. Трое детей умерли, остальные трое уехали в Москву. Ясно, что оба ее сына в армии. Она знает, что мы против них сражаемся, и всё-таки она для меня вяжет носки. Чувство вражды ей, вероятно, незнакомо.
Санитар Михельс
В первые месяцы войны деревенские женщины… спешили с едой для военнопленных. «О, бедные!» - приговаривали они. Они также приносили пищу для немецких конвоиров, сидящих в центре небольших скверов на скамейках вокруг белых статуй Ленина и Сталина, сброшенных в грязь…
Офицер Малапарт
Ненависть в течение продолжительного времени… не в русском характере. Это особенно ясно на примере того, как быстро исчез психоз ненависти у простых советских людей по отношению к немцам во время Второй мировой войны. При этом сыграло роль… сочувствие, материнское чувство русской сельской женщины, а также молодых девушек по отношению к пленным. Западноевропейская женщина, встретившаяся с Красной Армией в Венгрии, удивляется: «Разве это не странно - большинство из них не испытывают никакой ненависти даже к немцам: откуда у них берётся эта непоколебимая вера в человеческое добро, это неисчерпаемое терпение, эта самоотверженность и кроткая покорность…
Немцы о русской жертвенности
Жертвенность не раз отмечена немцами в русских людях. От народа, официально не признающего духовных ценностей, как будто нельзя ждать ни благородства, ни русский характер, ни жертвенности. Однако немецкий офицер поражён при допросе пленной партизанки:
Неужели можно требовать от человека, воспитанного в материализме, так много жертвенности ради идеалов!
Майор К. Кюнер
Вероятно, это восклицание можно отнести ко всему русскому народу, по-видимому сохранившему в себе эти черты, несмотря на ломку внутренних православных устоев жизни, и, по-видимому, жертвенность, отзывчивость и подобные им качества характерны для русских в высокой степени. Они отчасти подчеркиваются отношением самих русских к западным народам.
Как только русские входят в контакт с западными людьми, они их коротко определяют словами «сухой народ» или «бессердечный народ». Весь эгоизм и материализм Запада заключен в определении «сухой народ»
Выносливость, душевная сила и в то же время покорность также обращают на себя внимание иностранцев.
Русский народ, особенно больших просторов, степей, полей и сёл, является одним из наиболее здоровых, радостных и умудрённых на земле. Он способен сопротивляться власти страха с согнутой спиной. В нём столько веры и древности, что из него, вероятно, может изойти самый справедливый порядок в мире»
Солдат Матисс
Пример двойственности русской души, в которой сочетаются и жалость, и жестокость одновременно:
Когда уже в лагере пленным дали супу и хлеба, один русский отдал кусок от своей порции. Так же поступили и многие другие, так что перед нами оказалось столько хлеба, что мы не могли его съесть… Мы только качали головами. Кто их может понять, этих русских? Одних они расстреливают и могут даже над этим презрительно смеяться, другим они дают вволю супу и делятся с ними даже своей собственной дневной порцией хлеба.
Немка М. Гертнер
Присматриваясь ближе к русским, немец вновь отметит их резкие крайности, невозможность их полностью постигнуть:
Русская душа! Она переходит от нежнейших, мягких звуков до дикого фортиссимо, трудно только эту музыку и особенно моменты её перехода предугадать… Слова одного старого консула остаются символичными: «Я недостаточно знаю русских - я живу среди них всего тридцать лет.
Генерал Швеппенбург
Немцы о недостатках русских
От самих же немцев мы слышим объяснение тому, что нередко русских упрекают в склонности к воровству.
Кто пережил послевоенные годы в Германии, тот, как и мы в лагерях, убедился, что нужда разрушает сильное чувство собственности даже у людей, которым воровство было чуждо с детства. Улучшение жизненных условий быстро исправило бы этот недостаток у большинства, и то же случилось бы и в России, как это было до большевиков. Не шаткие понятия и не появившееся под влиянием социализма недостаточное уважение к чужой собственности заставляют людей воровать, а нужда.
Военнопленный Голлвицер
Чаще всего беспомощно спрашиваешь себя: почему здесь не говорят правды? …Это можно было бы объяснить тем, что русским крайне трудно сказать «нет». Их «нет», правда, прославилось во всем мире, однако это, кажется, больше советская, чем русская особенность. Русский всеми силами избегает необходимости отказа в какой-либо просьбе. Во всяком случае, когда у него зашевелится сочувствие, а это у него бывает нередко. Разочаровать нуждающегося человека кажется ему несправедливым, во избежание этого он готов на любую ложь. А там, где отсутствует сочувствие, ложь является, по крайней мере, удобным средством избавить себя от надоедливых просьб.
В Восточной Европе матушка-водка веками исполняет большую службу. Она обогревает людей, когда им холодно, сушит их слёзы, когда им грустно, обманывает желудки, когда они голодны, и даёт ту каплю счастья, которая каждому в жизни необходима и которую трудно получить в полуцивилизованных странах. В Восточной Европе водка - это театр, кино, концерт и цирк, она заменяет книги для безграмотных, делает героев из малодушных трусов и является тем утешением, которое заставляет забыть все заботы. Где в мире найти другую такую йоту счастья, причем такую дешёвую?
Народ… ах да, прославленный русский народ!.. Я несколько лет производил выдачу заработной платы в одном рабочем лагере и соприкасался с русскими всех слоев. Есть среди них прекрасные люди, но здесь почти невозможно остаться безупречно честным человеком. Я постоянно поражался, что под таким давлением этот народ сохранил столько человечности во всех отношениях и столько естественности. У женщин это заметно ещё больше, чем у мужчин, у старых, конечно, больше, чем у молодых, у крестьян больше, чем у рабочих, но нет слоя, в котором бы это совсем отсутствовало. Это чудесный народ, и он заслуживает, чтобы его любили.
Военнопленный Голлвицер
По пути из русского плена домой в памяти немецкого солдата-священника всплывают впечатления последних лет в русском плену.
Военный священник Франц
Немцы о русских женщинах
О высокой нравственности и морали русской женщины можно написать отдельную главу. Иностранные авторы оставили ей ценный памятник в своих воспоминаниях о России. На немецкого доктора Ейриха произвели глубокое впечатление неожиданные результаты осмотра: 99 процентов девушек в возрасте от 18 до 35 лет оказались девственницами… Он думает, что в Орле было бы невозможно найти девушек для публичного дома.
Голоса женщин, в особенности девушек, собственно немелодичны, однако приятны. В них скрыта какая-то сила и радость. Кажется, что слышишь звенящей какую-то глубокую струну жизни. Кажется, что конструктивные схематические изменения в мире проходят мимо этих сил природы, их не касаясь…
Писатель Юнгер
Между прочим, мне рассказывал штабной врач фон Гревениц, что во время медицинского осмотра преобладающее большинство девушек оказались девственницами. Это видно также по физиономиям, но трудно сказать, можно ли прочесть по лбу или по глазам - это блеск чистоты, которой окружено лицо. Его свет не имеет в себе мерцания деятельной добродетели, а скорее напоминает отражение лунного света. Однако как раз поэтому чувствуешь большую силу этого света…
Писатель Юнгер
О женственных русских женщинах (если я могу так выразиться) у меня создалось впечатление, что они своей особой внутренней силой держат под моральным контролем тех русских, которых можно считать варварами.
Военный священник Франц
Слова другого немецкого солдата звучат заключением к теме о нравственности и достоинстве русской женщины:
Что рассказала нам пропаганда о русской женщине? И какой мы её нашли? Я думаю, что вряд ли найдётся немецкий солдат, побывавший в России, который не научился бы ценить и уважать русскую женщину.
Солдат Михельс
Описывая девяностолетнюю старуху, которая в течение своей жизни ни разу не покинула своей деревни и поэтому не знала мира, находящегося вне деревни, немецкий офицер говорит:
Я думаю даже, что она гораздо более счастлива, чем мы: она полна счастьем жизни, протекающей в непосредственной близости к природе; она счастлива неисчерпаемой силой своей простоты.
Майор К.Кюнер
О простых, цельных чувствах у русских находим в воспоминаниях другого немца.
Я разговариваю с Анной, старшей дочерью, - пишет он. - Она еще не замужем. Почему она не оставит эту бедную землю? - спрашиваю я её и показываю фотографии из Германии. Девушка показывает на свою мать и на сестёр и объясняет, что ей лучше всего среди близких. Мне кажется, что у этих людей есть только одно желание: любить друг друга и жить для своих ближних.
Немцы о русской простоте, уме и таланте
Немецкие офицеры иногда не знают, как отвечать на немудрёные вопросы рядовых русских людей.
Генерал со своей свитой проезжает мимо русского пленного, пасущего овец, предназначенных для немецкой кухни. - «Вот глупа, - начал пленный излагать свои мысли, - но мирная, а люди, господин? Почему люди столь немирны? Почему они убивают друг друга?!»… На его последний вопрос мы не смогли ответить. Его слова шли из глубины души простого русского человека.
Генерал Швеппенбург
Непосредственность и простота русских заставляют немца воскликнуть:
Русские не вырастают. Они остаются детьми… Если вы посмотрите на русскую массу с этой точки зрения, вы и поймёте их, и простите им многое.
Близостью к гармоничной, чистой, но и суровой природе иностранные очевидцы пытаются объяснить и храбрость, и выносливость, и нетребовательность русских.
Храбрость русских основана на их нетребовательности к жизни, на их органической связи с природой. А природа эта говорит им о лишениях, борьбе и смерти, которым подвержен человек.
Майор К.Кюнер
Нередко немцы отмечали исключительную работоспособность русских, способность их к импровизации, сметливость, приспособляемость, любопытство ко всему, и особенно к знаниям.
Чисто физическая работоспособность советских рабочих и русской женщины стоит вне всякого сомнения.
Генерал Швеппенбург
Особенно следует подчеркнуть искусство импровизации у советских людей, всё равно, чего бы это ни касалось.
Генерал Фреттер-Пико
О сметливости и проявляемом русскими интересе ко всему:
Большинство из них проявляет интерес ко всему гораздо больший, чем наши рабочие или крестьяне; они все отличаются быстротой восприятия и практическим умом.
Унтер-офицер Гогофф
Переоценка приобретённых в школе знаний часто является препятствием для европейца в его понимании «необразованного» русского… Поразительным и благотворным явилось для меня, как учителя, открытие, что человек без всякого школьного образования может разбираться в самых глубоких проблемах жизни истинно по-философски и при этом обладает такими знаниями, в которых ему может позавидовать какой-нибудь академик европейской известности… У русских прежде всего отсутствует эта типично европейская усталость перед проблемами жизни, которую мы часто только с трудом преодолеваем. Их любознательность не знает пределов… Образованность настоящей русской интеллигенции напоминает мне идеальные типы людей ренессанса, уделом которых была универсальность знаний, не имеющая ничего общего, «обо всём понемножку.
Швейцарец Юкер, проживший в России 16 лет
Другой немец из народа удивлён знакомством молодой русской с отечественной и иностранной литературой:
Из разговора с 22-летней русской, которая закончила только народную школу, я узнал, что она знала Гёте и Шиллера, не говоря уже о том, что она хорошо разбиралась в отечественной литературе. Когда я по этому поводу выразил своё удивление д-ру Гейнриху В., который знал русский язык и лучше понимал русских, он справедливо заметил: «Разница между немецким и русским народом заключается в том, что мы держим наших классиков в роскошных переплётах в книжных шкафах и их не читаем, в то время как русские печатают своих классиков на газетной бумаге и издают изданиями, но зато несут их в народ и читают.
Военный священник Франц
О талантах, способных проявляться даже в невыгодной обстановке, свидетельствует пространное описание немецким солдатом концерта, устроенного в Пскове 25 июля 1942 года.
Я сел сзади среди деревенских девушек в пёстрых ситцевых платьях… Вышел конферансье, прочёл длинную программу, сделал ещё длиннее объяснение к ней. Затем двое мужчин, по одному с каждой стороны, раздвинули занавес, и перед публикой предстала очень бедная декорация к опере Корсакова. Один рояль заменял оркестр… Пели главным образом две певицы… Но произошло нечто такое, что было бы не по силам ни одной европейской опере. Обе певицы, полные и уверенные в себе, даже в трагических моментах пели и играли с большой и ясной простотой… движения и голос сливались воедино. Они поддерживали и дополняли друг друга: под конец пели даже их лица, не говоря уже о глазах. Убогая обстановка, одинокий рояль, и, однако же, была полнота впечатления. Никакой блестящий реквизит, никакая сотня инструментов не смогли бы способствовать лучшему впечатлению. После этого появился певец в серых полосатых брюках, бархатном пиджаке и в старомодном стоячем воротничке. Когда, так разодетый, он с какой- то трогательной беспомощностью вышел на середину сцены и трижды поклонился, в зале среди офицеров и солдат послышался смех. Он начал украинскую народную песню, и, как только раздался его мелодичный и мощный голос, зал замер. Несколько простых жестов сопровождали песню, а глаза певца делали её видимой. Во время второй песни вдруг во всём зале потух свет. В нём господствовал только голос. В темноте он пропел около часа. По окончании одной песни русские деревенские девушки, сидевшие за мной, передо мной и рядом, повскакивали и начали аплодировать и топать ногами. Началась суматоха долго не прекращавшихся аплодисментов, как будто тёмная сцена была залита светом фантастических, немыслимых пейзажей. Я ни слова не понял, но я всё видел.
Солдат Маттис
Народные песни, отражающие характер и историю народа, больше всего обращают на себя внимание очевидцев.
В настоящей русской народной песне, а не в сентиментальных романсах отражена вся русская «широкая» натура с её нежностью, дикостью, глубиной, душевностью, близостью к природе, весёлым юмором, бесконечным исканием, грустью и сияющей радостью, а также с их неумирающей тоской по красивому и доброму.
Немецкие песни наполнены настроением, русские - рассказом. В своих песнях и хорах Россия обладает большой мощью.
Майор К. Кюнер
Немцы о вере русских
Яркий пример такого состояния представляет для нас сельская учительница, которую хорошо знал немецкий офицер и которая, по-видимому, поддерживала постоянную связь с ближайшим партизанским отрядом.
Ия говорила со мной о русских иконах. Имена великих иконописцев здесь неизвестны. Они посвятили свое искусство благочестивому делу и остались в неизвестности. Всё личное должно отступить перед требованием святого. Фигуры на иконах бесформенные. Они производят впечатление неизвестности. Но они и не должны иметь красивых тел. Рядом со святым телесное не имеет никакого значения. В этом искусстве было бы немыслимо, чтобы красивая женщина являлась моделью Мадонны, как это было у великих итальянцев. Здесь это было бы кощунством, так как это ведь человеческое тело. Ничего нельзя знать, всему следует верить. Вот в чём секрет иконы. «Ты веришь в икону?» Ия не отвечала. «Зачем ты тогда её украшаешь?» Она бы, конечно, могла ответить: «Я не знаю. Иногда я это делаю. Мне делается страшно, когда я этого не делаю. А иногда мне просто хочется это делать». Какой раздвоенной, беспокойной должна ты быть, Ия. Тяготение к Богу и возмущение против Него в одном и том же сердце. «Во что же ты веришь?» - «Ни во что».- Она сказала это с такой тяжестью и глубиной, что у меня осталось впечатление, что эти люди принимают так же неверие свое, как веру. Отпавший человек и дальше несёт в себе старое наследие смирения и веры.
Майор К. Кюнер
Русских трудно сравнить с другими народами. Мистицизм в русском человеке продолжает ставить вопрос смутному понятию о Боге и остаткам христианско-религиозного чувства.
Генерал Швеппенбург
О молодёжи, ищущей смысла жизни, не удовлетворяющейся схематичным и мёртвым материализмом, находим и другие свидетельства. Вероятно, путь комсомольца, попавшего в концлагерь за распространение Евангелия, стал путём некоторой части русской молодёжи. В очень бедном материале, который опубликован очевидцами на Западе, мы находим три подтверждения того, что православная вера в какой-то степени передалась старшим поколениям молодёжи и что малочисленные и, несомненно, одинокие молодые люди, которые обрели веру, иногда готовы мужественно отстаивать её, не страшась ни заключения, ни каторги. Вот довольно обстоятельное свидетельство одной немки, вернувшейся на родину из лагеря в Воркуте:
Меня очень поразили целостные личности этих верующих. Это были крестьянские девушки, интеллигенты разных возрастов, хотя преобладала молодёжь. Они предпочитали Евангелие от Иоанна. Знали его наизусть. Студенты жили с ними в большой дружбе, обещали им, что в будущей России будет полнейшая свобода и в религиозном отношении. То, что многих из русской молодёжи, уверовавших в Бога, ждал арест и концентрационный лагерь, подтверждается немцами, вернувшимися из России уже после Второй мировой войны. Они встречали в концлагерях верующих людей и описывают их так: Мы завидовали верующим. Мы их считали счастливыми. Верующих поддерживала их глубокая вера, она же помогала им с лёгкостью переносить все тяжести лагерной жизни. Никто, например, не мог заставить их в воскресенье выйти на работу. В столовой перед обедом они обязательно молятся… Они молятся всё своё свободное время… Такой верой нельзя не восхищаться, ей нельзя не завидовать… Каждый человек, будь то поляк, немец, христианин или же еврей, когда обращался за помощью к верующему, всегда получал её. Верующий делился последним куском хлеба….
Вероятно, в отдельных случаях верующие завоевали уважение и сочувствие не только у заключённых, но и у лагерного начальства:
В их бригаде было несколько женщин, которые, будучи глубоко религиозными, отказывались работать в большие церковные праздники. Начальство и охрана мирились с этим и не выдавали их.
Символом России военного времени может послужить следующее впечатление немецкого офицера, случайно вошедшего в выгоревшую церковь:
Мы входим, как туристы, на несколько минут в церковь через открытую дверь. На полу лежат обгорелые балки и обломки камней. От сотрясений или от пожара осыпалась со стен штукатурка. На стенах появились краски, заштукатуренные фрески, изображающие святых, и орнаменты. И посреди развалин, на обугленных балках стоят две крестьянки и молятся.
Майор К. Кюнер
—————————
Подготовка текста - В. Дробышев . По материалам журнала «Славянка »
В 1941 году гитлеровская Германия напала на СССР. Каким оказался наш солдат в глазах врага - солдат немецких? Как выглядело начало войны из чужих окопов? Весьма красноречивые ответы на эти вопросы можно обнаружить в книге, автор которой едва ли может быть обвинен в искажении фактов.
Это «1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных» английского историка Роберта Кершоу, которая недавно опубликована в России. Книга практически целиком состоит из воспоминаний немецких солдат и офицеров, их писем домой и записей в личных дневниках.
Автор книги пишет: «Опыт польской и западной кампаний подсказывал, что успех стратегии блицкрига заключается в получении преимуществ более искусным маневрированием. Даже если оставить за скобками ресурсы, боевой дух и воля к сопротивлению противника неизбежно будут сломлены под напором громадных и бессмысленных потерь. Отсюда логически вытекает массовая сдача в плен оказавшихся в окружении деморализованных солдат. В России же эти «азбучные» истины оказались поставлены с ног на голову отчаянным, доходившим порой до фанатизма сопротивлением русских в, казалось, безнадежнейших ситуациях. Вот поэтому половина наступательного потенциала немцев и ушла не на продвижение к поставленной цели, а на закрепление уже имевшихся успехов».
За первые месяцы кампании была серьезно подорвана боеспособность танковых частей группы армий «Центр». К сентябрю 41-го 30% танков были уничтожены, а 23% машин находились в ремонте. Почти половина всех танковых дивизий, предусмотренных для участия в операции «Тайфун», располагали лишь третью от первоначального числа боеготовых машин. К 15 сентября 1941 года группа армий «Центр» располагала в общей сложности 1346 боеготовыми танками, в то время как на начало кампании в России эта цифра составляла 2609 единиц.
Потери личного состава были не менее тяжелыми. К началу наступления на Москву немецкие части лишились примерно трети офицерского состава. Общие потери в живой силе к этому моменту достигли примерно полумиллиона человек, что эквивалентно потере 30 дивизий. Если же учесть, что только 64% от общего состава пехотной дивизии, то есть 10840 человек, являлись непосредственно «бойцами», а остальные 36% приходились на тыловые и вспомогательные службы, то станет ясно, что боеспособность немецких войск снизилась еще сильнее.
Так ситуацию на Восточном фронте оценил один из немецких солдат: «Россия, отсюда приходят только дурные вести, и мы до сих пор ничего не знаем о тебе. А ты тем временем поглощаешь нас, растворяя в своих неприветливых вязких просторах».
О русских солдатах
После успешного прорыва приграничной обороны, 3-й батальон 18-го пехотного полка группы армий «Центр», насчитывавший 800 человек, был обстрелян подразделением из 5 солдат. «Я не ожидал ничего подобного, – признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. – Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов».
«На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть». /Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер/
Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!» /Артиллерист противотанкового орудия/
«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись». /Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии/
«Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…» /Танкист группы армий «Центр»/
«Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям» /Генерал-майор Гофман фон Вальдау/
«Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся
У русских есть такие качества, которые даже иностранцы никогда не ставят под сомнение. Они формировались столетиями, оборонительными сражениями и героизмом солдат на полях ожесточенных боев.
История сотворила из русского человека четкий, полноценный и реалистичный образ опасного противника, образ, разрушить который уже нельзя.
Ошеломительный военный успех России в прошлом, должен быть закреплен ее вооруженными силами в настоящем. Поэтому, уже более десяти лет, наша страна активно наращивает, модернизирует и совершенствует свою оборонительную силу.
Конечно же, у нашей страны были и поражения. Но даже тогда, как например в период русско-японской войны, противник всегда отмечал отменные качества и абсолютный героизм большинства российских войск.
Двадцатый корпус, на полях Первой Мировой войны сумел немыслимым образом удержать наступление сразу 2-х немецких армий. Благодаря стойкости, упорству и череде отечественных побед, немцам не удалось выполнить свой план по окружению «Восточного» фронта. Весь стратегический «Блицкриг» 1915 года закончился этим днем.
С. Штайнер, очевидец гибели ХХ-го корпуса Русской Армии в Августовских лесах, в немецкой газете «Локаль Анцайгер» писал буквально следующее:
«Русский солдат выдерживает потери и держится даже тогда, когда смерть является для него отчетливой и неизбежной».
Не раз бывавший в России германский офицер Гейно фон Базедов в 1911 году, говорил, что:
«Русские по своей природе не воинственны, а напротив, вполне миролюбивы...».
Но спустя всего несколько лет, уже соглашался с военным корреспондентом Брандтом, который часто и твердо говорил:
«... Миролюбивость России касается лишь мирных дней и дружественного окружения. Когда страна столкнется с нападающим агрессором, вы не узнаете никого из этих «мирных» людей».
Позже, Р. Брандт, так опишет череду произошедших событий:
«Попытка прорваться для 10-й армии была форменным «безумием»! Cолдаты и офицеры ХХ-го корпуса, расстреляв почти весь боезапас, 15 февраля не отступили, а пошли в последнюю штыковую атаку будучи расстрелянными немецкой артиллерией и пулеметами с нашей стороны. Более 7 тысяч человек погибло в тот день, но разве это безумие? Святое «безумие» – уже геройство. Оно показало русского воина таким, каким мы его знаем со времен Скобелева, штурма Плевны, битв на Кавказе и штурма Варшавы! Русский солдат умеет сражаться чрезвычайно хорошо, он переносит всякие лишения и способен быть стойким, даже если ему неминуемо грозит верная гибель!»
Ф. Энгельс в своем фундаментальном труде "Может ли Европа разоружиться", в свою очередь детально отмечал:
«Русский солдат отличается без сомнений большой храбростью... весь социальный быт приучил его видеть в солидарности единственное средство спасения... Нет никакой возможности рассеять русские батальоны, забудьте про это: чем опаснее враг, тем крепче держатся солдаты России друг за друга»…
Мы часто говорим об ассах Великой Отечественной войны, но и за тридцать с лишним лет до этого, в 1915 году, военный обозреватель австрийской газеты "Pester Loyd" уже вполне конкретно утверждал:
«Было бы просто смешно говорить с неуважением о русских летчиках. Безусловно русские более опасные враги, чем французы. Русские летчики хладнокровны. В атаках их, быть может и отсутствует планомерность также, как и у французов, но в воздухе они непоколебимы и могут переносить большие потери без паники и лишней суеты. Русский летчик есть и остается страшным противником».
Всё это сохранилось и до сих пор .
«Почему мы испытывали такие проблемы продвигая Восточный фронт?», - спросит в свое время, германский военный историк генерал фон Позек:
«Потому, что русская кавалерия всегда была великолепна. Она, никогда не уклонялись от боя верхом и в пешем строю. Часто шла в атаку на наши пулеметы и артиллерию, и делала это даже тогда, когда их атака была обречена на верную гибель.
Русские не обращали внимания, ни на силу нашего огня, ни на свои потери. Они сражались за каждую пядь земли. И если это не ответ на ваш вопрос, то уж чего же более?»…
Потомки немецких солдат, воевавшие уже во Вторую Мировую войну, сполна смогли убедиться в верности заветов своих далеких предков:
«Тот, кто в Великую войну сражался против русских», - писал майор немецкой армии Курт Гессе, «навсегда сохранит в своей душе глубокое уважение к этому противнику. Без крупных технических средств, какие мы имели в своем распоряжении, лишь слабо поддерживаемые собственной артиллерией, должны были они неделями и месяцами выдерживать с нами неравное соперничество. Истекая кровью, они все – равно мужественно сражались. Держали фланг и героически выполняли свой долг...»
Часто либералы и представители российской «оппозиции» высмеивают грандиозную победу всех советских семей. Им видится нелепым, что конные русские во Второй Мировой, бросались на пулеметы и дальнобойные выстрелы вооруженного противника. «Бессмысленно», - доказывают нам они. А вот, что думали об этом, сами немецкие солдаты:
«341-ый пехотный полк. Мы стояли в расположении, заняв позиции и приготовившись к обороне. Как вдруг, из-за фольварка заметна стала группа неизвестных лошадей. Как - будто бы и вовсе на них не было всадников… Две, четыре, восемь... Всё в большем и большем числе и количестве... Тут вспомнилась мне Восточная Пруссия, где уж приходилось не раз сталкиваться с русскими казаками… я понял всё и закричал:
«Стреляй! Казаки! Казаки! Конная атака!»…И в это же время сам услышал со стороны:
«Они висят на боку лошадей! Огонь! Держись во что бы то ни стало!»…
Кто только мог держать винтовку, не ожидая команды, открыл огонь. Кто стоя, кто с колена, кто лежа. Стреляли даже раненые... Открыли огонь и пулеметы, осыпая атакующих градом пуль...
Всюду - адский шум, ничего не должно было остаться от наступающих... И вдруг, справа и слева, всадники в сомкнутых ранее рядах невероятным образом растворились и рассыпались. Все выглядело, как будто развязался сноп. Они неслись на нас. В первой линии казаки, повиснувшие по боку лошадей, и держась за них так, как – будто цеплялись за них зубами… Можно было уже разглядеть их сарматские лица и острия страшных пик.
Ужас овладел нами как никогда; волосы буквально встали дыбом. Охватившее нас отчаяние подсказывало лишь одно: стрелять!.. Стрелять до последней возможности и как можно дороже продать свои жизни!
Напрасно подавалась офицерами команда «ложись!». Непосредственная близость грозной опасности заставила всех, кто мог, вскочить на ноги и приготовиться к последнему бою… Секунда… И в нескольких шагах от меня казак пробивает пикой моего товарища; я лично видел, как пораженный несколькими пулями русский на коне, упрямо скакал и волок его, до тех пор, пока замертво не упал с собственной лошади!...»
Вот так «бесполезность» атак и «ненужный героизм», проповедуемый нашими либералами, оценивался видевшими это в живую, немецкими современниками. Такой же видели они, и абсурдную идею «о мирной сдаче блокады Сталинграда»…
Простым немецким гражданам увидеть в советских солдатах людей было не менее трудно, чем тем - отрешиться от ненависти. Четыре года германский Рейх вел войну с омерзительными недочеловеками, ведомыми опьяненными кровью большевиками; образ врага был слишком привычен, чтобы сразу отказаться от него.
Жертвы пропаганды
«Уже прошло полдня, как пришли русские, а я еще жива». Эта фраза, с нескрываемым изумлением произнесенная немецкой старухой, была квинтэссенцией немецких страхов. Пропагандисты доктора Геббельса добились серьезных успехов: прихода русских население боялось порою даже больше, чем смерти.
Офицеры вермахта и полиции, знавшие достаточно о преступлениях, совершенных нацистами на Востоке, стрелялись сами и убивали свои семьи. В воспоминаниях советских солдат есть масса свидетельств о подобных трагедиях.
«Мы забежали в дом. Это оказался почтамт. Там мужик пожилой лет 60 с лишним, в форме почтальона. «Что здесь такое?» Пока разговаривали, слышу выстрелы в доме, внутри в дальнем углу... Оказывается, поселился в почтамте со своей семьей немец, офицер-полицейский. Мы туда с автоматами. Дверь открыли, ворвались, смотрим, немец в кресле сидит, раскинул руки, кровь из виска. А на кровати женщина и два ребенка, он их застрелил, сам сел в кресло и застрелился, тут мы нагрянули. Пистолет рядом валяется».
На войне быстро привыкали к смерти; однако к смерти невинных детишек привыкнуть нельзя. И советские солдаты делали все возможное, чтобы предотвратить подобные трагедии.
Шок
Страшные русские солдаты улыбались точь-в-точь как настоящие люди; они даже знали немецких композиторов - кто бы мог подумать, что такое возможно! История, словно сошедшая с пропагандистского плаката, но совершенно подлинная: в только-только освобожденной Вене остановившиеся на привал советские солдаты увидели в одном из домов пианино. «Неравнодушный к музыке, я предложил своему сержанту, Анатолию Шацу, пианисту по профессии, испытать на инструменте, не разучился ли он играть, - вспоминал Борис Гаврилов. - Перебрав нежно клавиши, он вдруг без разминки в сильном темпе начал играть. Солдаты примолкли. Это было давно забытое мирное время, которое лишь изредка напоминало о себе во снах. Из окрестных домов стали подходить местные жители. Вальс за вальсом - это был Штраус! - притягивали людей, открывая души для улыбок, для жизни. Улыбались солдаты, улыбались венцы...».
Реальность быстро разрушала созданные нацистской пропагандой стереотипы - и как только жители Рейха начинали осознавать, что их жизни ничего не угрожает, они возвращались в свои дома. Когда красноармейцы утром 2 января заняли село Ильнау, то нашли в нем лишь двух стариков и старуху; на следующий день к вечеру в селе уже было больше 200 человек. В местечке Клестерфельд к приходу советских войск осталось 10 человек; к вечеру из леса вернулось 2638 человек. На следующий день в городе начала налаживаться мирная жизнь. Местные жители с удивлением говорили друг другу: «Русские не только не делают нам зла, но и заботятся о том, чтобы мы не голодали».
Когда в сорок первом германские солдаты входили в советские города, в них вскоре начинался голод: продовольствие использовалось для нужд вермахта и увозилось в Рейх, а горожане переходили на подножный корм. В сорок пятом все было с точностью до наоборот: как только в занятых советскими городах начинала функционировать оккупационная администрация, местные жители начинали получать продовольственные пайки - причем даже большие, чем выдавали прежде.
Изумление, которое испытали осознавшие этот факт немцы, ясно звучит в словах жительницы Берлина Элизабет Шмеер: «Нам говорили нацисты, что если придут сюда русские, то они не будут нас «обливать розовым маслом». Получилось совершенно иначе: побежденному народу, армия которого так много причинила несчастий России, победители дают продовольствия больше, чем нам давало прежнее правительство. Нам это трудно понять. На такой гуманизм, видимо, способны только русские».
Действия советских оккупационных властей, разумеется, были обусловлены не только гуманизмом, но и прагматическими соображениями. Однако то, что красноармейцы по собственной воле делились едой с местными жителями, никакой прагматичностью объяснить нельзя; это было движение души.
Два миллиона изнасилованных немок
Сразу по окончании войны, начал активно распространился миф о том, что советские солдаты якобы изнасиловали 2 миллиона немок. Эту цифру первым привёл британский историк Энтони Бивор в своей книге «Падение Берлина».
Случаи изнасилований немок советскими солдатами действительно имели место, и чисто статистически их возникновение было неизбежно, ведь в Германию пришла многомиллионная Советская армия, и странно было бы ожидать высочайшего морального уровня от каждого бойца без исключения. Изнасилования и прочие преступления по отношению к местному населению фиксировались советской военной прокуратурой и строго наказывались.
Ложь о 2 миллионах изнасилованных немок состоит в огромном преувеличении масштаба изнасилований. Данная цифра по сути выдумана, а точнее получена косвенным путем на основе многочисленных искажений, преувеличений и допущений:
| 1. Бивор нашёл документ из одной клиники в Берлине, по которому отцами 12 из 237 рожденных в 1945 г. и 20 из 567 рожденных в 1946 г. детей, были русские. Запомним эту цифру - 32 младенца.2. Высчитал, что 12-5% от 237, а 20 - это 3,5% от 567.3. Берёт 5% от всех рожденных 1945-1946 году и считает, что все 5% детей в Берлине родились в результате изнасилований. Всего за это время родилось 23124 человека, 5% от этой цифры - 1156.4. Далее он умножает эту цифру на 10, делая допущение, что 90% немок сделали аборт и умножает на 5, делая ещё одно допущение, что в результате изнасилования беременело 20%. Получает 57 810 человек, это приблизительно 10% от 600 тыс. женщин детородного возраста, которые были в Берлине. 5. Далее Бивор берёт немного модернизированную формулу старика Геббельса "все женщины от 8 до 80 лет были подвергнуты многочисленным изнасилованиям". 6. Сложив 57 810 и 80 000 он получает 137 810 и округляет до 135 000, далее проделывает всё тоже самое с 3,5% и получает 95 000. 7. Потом он экстраполирует это на всю Восточную Германию и получает 2 миллиона изнасилованных немок. Лихо посчитал? Превратил 32 младенца в 2 миллиона изнасилованных немок. Только, вот незадача: даже согласно его документу "русский/изнасилование" написано только в 5 случаях из 12 и в 4 случаях из 20 соответственно. |
Таким образом, основой мифа о 2 миллионах изнасилованных немок стали всего 9 немок, факт изнасилования которых указывается в данных берлинской клиники.
Русские солдаты и берлинские велосипеды
Широко распространена фотография, на которой якобы русский солдат якобы отбирает у немки велосипед. На самом деле, фотограф запечатлел непонимание. В оригинальной публикации журнала Life подпись под фотографией гласит: «Между русским солдатом и немкой в Берлине произошло недоразумение из-за велосипеда, который он хотел у неё купить».
Кроме того, специалисты считают, что на фото не русский солдат. Пилотка на нём югославская, скатка надета не так, как это было принято в Советской армии, материал скатки также не советский. Советские скатки изготавливались из первоклассного войлока и не сминались так, как это видно на фотографии.
Еще более тщательный разбор приводит к выводу, что это фото - постановочная фальшивка.
Место установлено - съемки проводятся на границе советской и британской зон оккупации, возле Тиргартен-парка, непосредственно у Бранденбургских ворот, где в это время находился регулировочный пост Красной Армии. При тщательном рассмотрении фото только пять человек из двадцати определяются как «свидетели конфликта», остальные проявляют полнейшее равнодушие или ведут себя абсолютно неадекватно применительно к данной ситуации - от полного игнорирования до улыбок и смеха. Кроме того, на заднем плане присутствует военнослужащий армии США, так же ведущий себя безразлично. Сама фотография вызывает массу вопросов.
Солдат один и безоружен (это «мародер» в оккупированном-то городе!), одет не по размеру, с явным нарушением формы одежды и использованием элементов чужой формы. Мародерствует открыто, в центре города, рядом с постом да еще и на границе с чужим оккупационным сектором, то есть в месте, изначально пользующимся повышенным вниманием. Абсолютно не реагирует на окружающих (американца, фотографа), хотя по всем правилам жанра он уже должен был дать деру. Вместо этого продолжает тянуть за колесо, причем делает это так долго, что его успевают сфотографировать, качество фото почти студийное.
Вывод прост: для дискредитации бывших союзников решено изготовить «фотофакт», подтверждающий «преступления Красной Армии» на оккупированной территории. Только двое проходящих на заднем плане наверняка являются посторонними зрителями. Остальные - актеры и массовка.
Актера, изображающего русского солдата, переодели в элементы различных военных форм, стараясь максимально приблизится к образу «советского воина». Во избежание конфликта с советскими военнослужащими, подлинные элементы формы одежды, как то - погоны, эмблемы и знаки различия, не используют. С этой же целью отказались от использования оружия. Получился безоружный «солдат» в пилотке «балканской» армии, с непонятным плащом или куском брезента вместо скатки и в немецких сапогах. При создании композиции актера развернули так, что бы скрыть от фотокамеры отсутствие кокарды, наград, нагрудных знаков и нашивок; отсутствие погон скрыли имитацией скатки, которую пришлось одеть с нарушением устава, о чем они, вполне вероятно, и не подозревали.
Как было в реальности
Как раз развенчание этих мифов силами самих же немецких граждан говорит само за себя! Жители Германии, в большинстве своем, никогда не воспринимали советских солдат, как нечто страшное, угрожающее их жизням нечто, пришедшее на их землю из самого ада!
Знаменитый немецкий писатель Ханс Вернер Рихтер писал: «Человеческие отношения всегда не просты, в особенности в военное время. И сегодняшнему поколению русских можно без зазрения совести смотреть смотреть в глаза немцев, вспоминая события тех страшных военных лет. Советские солдаты не пролили на германской земле ни капли напрасной, гражданской немецкой крови. Они были спасителями, они были настоящими победителями.»
Из дневника солдата группы армий «Центр», 20 августа 1941 года. После такого опыта в немецких войсках быстро вошла в обиход поговорка «Лучше три французских кампании, чем одна русская»: «Потери жуткие, не сравнить с теми, что были во Франции… Сегодня дорога наша, завтра ее забирают русские, потом снова мы и так далее… Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и всё остальное?! »
Эрих Менде, обер-лейтенант 8-й силезской пехотной дивизии , о разговоре, состоявшемся в последние мирные минуты 22 июня 1941 года: «Мой командир был в два раза старше меня, и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был в звании лейтенанта. «Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон , - не скрывал он пессимизма. - Менде, запомните этот час, он знаменует конец прежней Германии ».
Альфред Дюрвангер, лейтенант , командир противотанковой роты 28-й пехотной дивизии, наступавшей из Восточной Пруссии через Сувалки: «Когда мы вступили в первый бой с русскими, они нас явно не ожидали, но и неподготовленными их никак нельзя было назвать. Энтузиазма у нас не было и в помине! Скорее всеми овладело чувство грандиозности предстоящей кампании. И тут же возник вопрос: где, у какого населенного пункта эта кампания завершится? »
Артиллерист противотанкового орудия Иоганн Данцер , Брест, 22 июня 1941 года: «В самый первый день, едва только мы пошли в атаку, как один из наших застрелился из своего же оружия. Зажав винтовку между колен, он вставил ствол в рот и надавил на спуск. Так для него окончилась война и все связанные с ней ужасы ».
Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии : «Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись ».
Шнайдербауэр, лейтенант , командир взвода 50-мм противотанковых орудий 45-й пехотной дивизии о боях на Южном острове Брестской крепости: «Бой за овладение крепостью ожесточенный - многочисленные потери… Там, где русских удалось выбить или выкурить, вскоре появлялись новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, из канализационных труб и других временных укрытий, вели прицельный огонь, и наши потери непрерывно росли»» (из боевых донесений 45-й пехотной дивизии вермахта, которой был поручен захват Брестской крепости; дивизия насчитывала 17 тысяч человек личного состава против захваченного врасплох 8-тысячного гарнизона крепости; только за первые сутки боев в России дивизия потеряла почти столько же солдат и офицеров, сколько за все 6 недель кампании во Франции).
«Эти метры превратились для нас в сплошной ожесточенный бой, не стихавший с первого дня. Все кругом уже было разрушено почти до основания, камня на камне не оставалось от зданий… Саперы штурмовой группы забрались на крышу здания как раз напротив нас. У них на длинных шестах были заряды взрывчатки, они совали их в окна верхнего этажа - подавляли пулеметные гнезда врага. Но почти безрезультатно - русские не сдавались. Большинство их засело в крепких подвалах, и огонь нашей артиллерии не причинял им вреда. Смотришь, взрыв, еще один, с минуту все тихо, а потом они вновь открывают огонь».
Начальник штаба 48-го танкового корпуса, впоследствии начальник штаба 4-й танковой армии: «Можно почти с уверенностью сказать, что ни один культурный житель Запада никогда не поймет характера и души русских. Знание русского характера может послужить ключом к пониманию боевых качеств русского солдата, его преимуществ и методов его борьбы на поле боя. Стойкость и душевный склад бойца всегда были первостепенными факторами в войне и нередко по своему значению оказывались важнее, чем численность и вооружение войск…
Никогда нельзя заранее сказать, что предпримет русский: как правило, он мечется из одной крайности в другую. Его натура так же необычна и сложна, как и сама эта огромная и непонятная страна… Иногда пехотные батальоны русских приходили в замешательство после первых же выстрелов, а на другой день те же подразделения дрались с фанатичной стойкостью… Русский в целом, безусловно, отличный солдат и при искусном руководстве является опасным противником ».
Ганс Беккер, танкист 12-й танковой дивизии : «На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть ».
Из воспоминаний артиллериста противотанкового орудия о первых часах войны: «Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!»
Гофман фон Вальдау, генерал-майор , начальник штаба командования Люфтваффе, запись в дневнике от 31 июня 1941 года: «Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям».
Из интервью военному корреспонденту Курицио Малапарте (Зуккерту) офицера танкового подразделения группы армий «Центр»: «Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…»
Эрхард Раус, полковник , командир кампфгруппы «Раус» о танке КВ-1, расстрелявшем и раздавившем колонну грузовиков и танков и артиллерийскую батарею немцев; в общей сложности экипаж танка (4 советских воина) сдерживал продвижение боевой группы «Раус» (примерно полдивизии) двое суток, 24 и 25 июня:
«…Внутри танка лежали тела отважного экипажа, которые до этого получили лишь ранения. Глубоко потрясенные этим героизмом, мы похоронили их со всеми воинскими почестями. Они сражались до последнего дыхания, но это была лишь одна маленькая драма великой войны. После того, как единственный тяжелый танк в течение 2 дней блокировал дорогу, она начала-таки действовать …»
Из дневника обер-лейтенанта 4-й танковой дивизии Хенфельда : «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата (речь идет о 19-летнем старшем сержанте-артиллеристе ). Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, мы завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
Из признания батальонному врачу майора Нойхофа, командира 3-го батальона 18-го пехотного полка группы армий «Центр»; успешно прорвавший приграничную оборону батальон, насчитывавший 800 человек, был атакован подразделением из 5 советских бойцов: «Я не ожидал ничего подобного. Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов».
Из письма пехотного офицера 7-й танковой дивизии о боях в деревне у реки Лама, середина ноября 1941-го года: «В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов ».
Меллентин Фридрих фон Вильгельм, генерал-майор танковых войск , начальник штаба 48-го танкового корпуса, впоследствии начальник штаба 4-й танковой армии, участник Сталинградской и Курской битв:
«Русские всегда славились своим презрением к смерти; коммунистический режим еще больше развил это качество, и сейчас массированные атаки русских эффективнее, чем когда-либо раньше. Дважды предпринятая атака будет повторена в третий и четвёртый раз, невзирая на понесенные потери, причем и третья, и четвертая атаки будут проведены с прежним упрямством и хладнокровием… Они не отступали, а неудержимо устремлялись вперед. Отражение такого рода атаки зависит не столько от наличия техники, сколько от того, выдержат ли нервы. Лишь закаленные в боях солдаты были в состоянии преодолеть страх, который охватывал каждого ».
Фриц Зигель, ефрейтор , из письма домой от 6 декабря 1941 года: «Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Хорошо бы, если бы там наверху хотя бы прислушались к нам, иначе всем нам здесь придется подохнуть».
Из дневника немецкого солдата : «1 октября. Наш штурмовой батальон вышел к Волге. Точнее, до Волги еще метров 500. Завтра мы будем на том берегу, и война закончена.
3 октября. Очень сильное огневое сопротивление, не можем преодолеть эти 500 метров. Стоим на границе какого-то хлебного элеватора.
10 октября. Откуда берутся эти русские? Элеватора уже нет, но каждый раз, когда мы к нему приближаемся, оттуда раздается огонь из-под земли.
15 октября. Ура, мы преодолели элеватор. От нашего батальона осталось 100 человек. Оказалось, что элеватор обороняли 18 русских, мы нашли 18 трупов» (штурмовавший этих героев 2 недели батальон гитлеровцев насчитывал около 800 человек).
Йозеф Геббельс : «Храбрость - это мужество, вдохновленное духовностью. Упорство же, с которым большевики защищались в своих дотах в Севастополе, сродни некоему животному инстинкту, и было бы глубокой ошибкой считать его результатом большевистских убеждений или воспитания. Русские были такими всегда и, скорее всего, всегда такими останутся ».
Губерт Коралла, ефрейтор санитарного подразделения 17-й танковой дивизии, о боях вдоль шоссе Минск-Москва: «Они сражались до последнего, даже раненые и те не подпускали нас к себе. Один русский сержант, безоружный, со страшной раной в плече, бросился на наших с саперной лопаткой, но его тут же пристрелили. Безумие, самое настоящее безумие. Они дрались, как звери, и погибали десятками ».
Из письма матери солдату вермахта: «Мой дорогой сынок! Может, ты все же отыщешь клочок бумаги, чтобы дать о себе знать. Вчера пришло письмо от Йоза. У него все хорошо. Он пишет: «Раньше мне ужасно хотелось поучаствовать в наступлении на Москву, но теперь я был бы рад выбраться изо всего этого ада».